Иллюзия реальности (СИ)

Сразу по завершению курса медицинской реабилитации ему составили индивидуальную программу обучения. Чего только в ней не было! — выдержки из школьных учебников, видеоблоки, подборка художественных и научных книг, путеводители по музеям, составленные специально для него справки по всевозможным вопросам… Эверест информационных сведений, даже подступиться к которому поначалу было боязно. Для лучшего усвоения и запоминания ему посоветовали пользоваться специальными устройствами, называемыми гипноизлучателями. Присущее ему недоверие к техническим изделиям, конструкция которых была ему не известна, было побеждено очевидным свидетельством их полезности: при включении этих излучателей повышалась усидчивость. Существенный их недостаток заключался в том, что как-то не получалось под их воздействием думать о Лидочке Гиреевой. А также в несовместимости с работающим аудиплеером — приходилось прерывать поток мелодий и слов, связывающий его с прошлым.

Погруженный в занятия, он пропустил час, когда постепенно начали отключать реактивные двигатели, пока их тяга не стала нулевой, и «Элеонора» помчалась, набирая скорость без выброса массы.

Из гипнотического транса его вывел Яфет, напомнивший о намеченном светском мероприятии.

Отец

Отец и сын, король и император, вышагивали по кабинету нога в ногу, не в силах совладать с переполняющими их чувствами.

Ходили от стены к стене.

И меж ними словно стена была.

У входной двери почтительно замерли Степан Ламарк, глава императорской Службы безопасности, и Валерий Рагоза, начальник Службы безопасности королевства Ремиты.

Ламарк принял свою любимую расслабленную позу, удающуюся, вероятно, среди ремитцев только ему, и отрешенным взглядом изучал нечто, видимое тоже только ему; длинные спутанные волосы необычайной толщины покрывали его плечи белесым плащом. Рагоза стоял, виновато опустив голову.

— Так, значит, день за днем мне докладывают, что некие злоумышленники, проявляя чудеса изобретательности, препятствуют отправке экспедиции графа Благова, — с усмешкой, как бы рассуждая вслух, продолжил король. — Портят ценное оборудование, извращают планы работ, устраивают манифестации, специально изготовленные для астронавтов пищевые полуфабрикаты подменяют отходами производства… в общем, изо всех сил занимаются антиобщественной деятельностью. Обычными методами воздействовать на них, оказывается, нельзя, чтобы не инициировать дискуссию о самой экспедиции. Мол, решение, куда ее направить, было невесть как давно всесторонне обсуждено, установленным порядком принято и пересмотру не подлежит…

Олмир Обаятельный остановился перед начальниками служб, словно только что их увидел, и задиристо спросил:

— Было решение, или нет?

— Было, Ваше Величество, — эхом отозвался Рагоза.

Ламарк даже глазом не повел.

— Не подлежит оно пересмотру?

— Как Вам будет угодно, Ваше Величество, — устало промолвил Рагоза.

— Не слышу.

Ламарк был непоколебим.

— Не слышу ответа. Подлежит пересмотру план работ экспедиции Благова или нет?

— Нерационально копаться в прошлом, возвращаясь к обсуждению одних и тех же вопросов, — твердо ответил Ламарк.

Король хмыкнул.

— Всегда имеет смысл оглядеться по сторонам, чтобы выбрать более рациональный путь! С тех пор, как заговорили о нашей первой исследовательской межзвездной экспедиции, много чего произошло. Во-первых, звездочеты разобрались, что Медуза Страута пролетает далеко и посему ничем нам не угрожает. Во-вторых, со всех сторон посыпались предостережения и предложения не связываться с Перворожденными — пусть, мол, этим делом занимаются центральные службы Содружества. И, наконец, графу Благову, вице-командору Ордена Дракона, сподручнее находиться на Ремите. Особенно когда я, король, озаботился проблемой усиления руководства Ордена…

Олмир Обаятельный замолчал, давая понять, что не оставил попыток сдобрить перцем жизнь Адольфу Бюлову.

— Что это за ребячливое высокомерие — демонстративно игнорировать чужое мнение?! Даже если вы не желали пересматривать цели экспедиции, не разумно ли было, учитывая полученные предостережения, позаботиться хотя бы об усилении ее научного потенциала? Или, скажем, руководства. Граф Благов хорош на Ремите как авторитетный и уважаемый общественный деятель. Но окажется ли он на высоте в дальнем космосе как глава представителей всего человечества при встрече с чужим могущественным разумом?

Несколько минут стояла тягостная тишина.