#Иллюзия счастья и любви

Тысяча мыслей крутилась в маленькой головке. Помощи ждать не от кого, родителям не скажешь, одна близкая подруга – Лиза, да и та далеко… Кто счастливый, так это Валька, у него много друзей и приятелей, один Сёмка чего стоит!.. Семён!.. Она могла его легко представить, закрыв глаза. Она хорошо помнила его тонкие пальцы, мальчишескую худобу, длинную чёлку цвета горького шоколада, которая всё время падала на глаза. Знала этот красивый жест рукой, когда поправлял волосы… Ей даже показалось, что очень нравится ему. Или она всё придумала, очень захотелось в это верить?.. Она не видела его сто лет, Семён явно избегал встречи… Значит, не показалось. «Господи, мне надо думать, как жить дальше, и что сделать для этого, – пронеслось у неё в голове, – а я вдруг «в самый подходящий момент» начала думать о Сёмке…»

Девицу ростовскую Валька послал… Послал, куда советовал Сёмка, правда, денег дал – пусть делает, что хочет. И не просто дал, а встретился и посмотрел на всё совсем другими глазами, даже неприятно стало. Врачам не поверил, будет время – разберётся! Беспокоила Александра и её молчание. Что она думает? Чего ждать?.. Валя надеялся: пройдёт время, и всё уляжется, цветы каждый день слал с водителем, чтобы знала: виноват и раскаивается.

Сашка бродила несколько дней по пустой квартире.

Позвонил Валентин.

– Саш, тут дело такое! Мама прилетает, как чувствует! – затараторил он, пытаясь скрыть волнение. – Давай оградим её от наших проблем… Близко всё к сердцу принимает, а сердце у неё ни к чёрту!

Алевтина рвалась к сыну. Душа непривычно болела, неспокойно. Приехала, а у Вальки вроде всё путём, может, зря волновалась, только Сашка была чересчур любезной, обед на даче закатила и даже своих родителей пригласила. «Такой тёплый день получился! Зря на невестку наговаривала». Правда, когда уезжала, для порядка спросила, всё ли у них по-человечески? Если что и бывает, так дело житейское, женщина должна уметь прощать и мудрее быть…

– Ты береги его, Сашенька, – говорила Алевтина, прощаясь. – У него же нет никого, ты да я и родня дальняя. А я ведь не вечно буду, дурная стала, устаю быстро…

Как в воду глядела! Вернулась домой, пожила недельку и не перенесла инфаркта. Видно, много обиды за жизнь свою одинокую накопила, не выдержало сердце.

Стояла золотая осень, необычно тёплая. Бабье лето. Не случайно, наверно. Валька корил себя, не заставил мать в клинику лечь: «Не уберёг!» Знал про её больное сердце, должен был за руку взять, насильно увезти и рядом быть! А то на её отказ лишь плечами пожимал. Не думал, что так серьёзно всё.

В церкви пахло ладаном, свечи торжественно переливались в полумраке. Сашка боялась смерти, а Алевтину не испугалась – лицо у неё доброе было, добрее, чем в жизни, и только слышался голос, как бы издалека, тихий:

– Нет у него никого, только ты да я!

Похоронили Алевтину рядом с матерью, которую она и не помнила вовсе, в ту пору пятый год ей шёл, сестра старшая вырастила, тоже рядом лежала, одинокая была. А где отец Алевтины, Сашка не знала, да и спрашивать было неудобно. Вот так и вернулся Валька в родные места – впервые с тех пор, как из армии в Питер укатил!

По обычаю собрались на девять дней. Выпили, помянули Алевтину. Глава администрации приехал Вальке руку жать за всё, что для народа делает.

– А с домом-то что?.. Может, приезжать когда будете?.. Лично прослежу и за могилкой, – суетился мэр. – Нам вот площадка нужна спортивная, поле бы футбольное… Может, подумаете? Молодёжь спивается, заняться-то нечем… А из нашей глухомани только вы, Валентин, и выбились в люди.

– Дом отдайте нуждающимся, а с остальным подумаем.

Взял только фотографии семейные да мамину кофту любимую, на память.

Назад летели, хотел повиниться, объяснить, прощения вымолить, но Сашка не дала:

– Валь, давай вычеркнем всё лишнее из памяти… Никогда не напомню, не упрекну! Не было ничего, и точка! Так легче жить и тебе, и мне, а время и не такое стирает.

Валька расчувствовался, хоть реви. Ранимый какой-то стал, столько сил ушло! Да ещё и мама до кучи… В себя надо приходить – совсем дела забросил, Сёмка один всё тянет, и не упрекнул ведь, слова не сказал. Настоящий, понимает, ждёт, пока в себя приду, и от Сашки таких слов не ожидал, видно порода есть, благородная.

Сашка обиды не держала, хоть горечь и осталась, раз не ушла, надо отношения строить… Или всё отпустить… Как-нибудь всё равно устроится.

Александра всегда на судьбу полагалась, что суждено, то и будет, а наломать дров не в её правилах было, тяжелее разгребать.

Зима пробежала непривычно быстро. Валька мотался по всей России, домой приезжал редко. Сашку с собой звал, но вместе как-то не получалось. Правда, Новый год вдвоём встретили – вдали от дома, в заснеженной Лапландии. Встречали по всем правилам – с ёлкой и оливье, – а потом гуляли по заснеженному лесу, по лунным дорожкам, мечтали оленя северного встретить.

Вальке Финляндия нравилась – спокойно, домовито, люди хорошие, семейные, пятеро детей в семье не редкость. Александра видела, как Валька смотрит на детвору белобрысую, сердце щемило.