Иллюзия свободы

Густо забитая татуировками кожа натягивается на раскачанных руках, когда Коул надевает майку, до рези в глазах белую по сравнению с яркими, цветными рисунками на его теле. Кажется, он только ноги ещё не трогал, скоро живого места не останется.

— Анаболики жрёшь?

Брат явно стал шире и больше за то время, что они не виделись. Неделя, может две или три — Кайл застрял в круговороте ночных и дневных смен. Шутка «а какой сегодня год?» грозилась перестать казаться такой уж смешной. Никто не обещал, что будет легко, судьба с самого детства не давала обоим послабления, а сейчас нечего и надеяться. «Высплюсь в гробу», — со смехом говорила мать, вставая в полшестого утра после ночной работы,  (если, конечно, возвращалась с неё трезвой), чтобы помочь сыновьям собраться в школу, приготовить завтрак, заштопать порванные в бесконечных драках вещи. Кто знал, что её слова сбудутся так скоро.

— Да прям. Просто жру. Масса типа, — Коул сгибает руку, демонстрируя бицепс, бросает в мусорку упаковку из-под куриных грудок и пустую упаковку из-под презервативов. — Я тебя сегодня не ждал. Думал, ты у себя будешь. Парни секли твою квартиру, видели, мелкая вроде забрала шмотки. Два чемодана вынесла. Машину ей эта падаль купила.

Значит, всё у неё на мази. Девчонка давно выросла. Кайл не ощущает ничего, кроме горького чувства разочарования — всё, что делали для неё мать и сестра, оказалось ей не нужно. Рита предпочла стать содержанкой самого отбитого ублюдка района, вместо того, чтобы получить образование и из этого района выбраться. Что ж, каждому своё.

— Бабу тебе надо. Помятый ты какой-то.

— У тебя один рецепт от всего. Не до чего мне сейчас, — Кайл хватает из рук брата запотевшую бутылку пива, словно заблудший в пустыне — до того доканала жара, откидывается на спинку дивана, игнорируя сладковатый запах женского тела и простеньких, незамысловатых духов — запах секса, рассеянный в воздухе плотной мглой. Брат давит на больное, и Кайл ему даже отчасти завидует. Ни у одного из них никогда не было проблем с женщинами, только у Кайла они теперь появились. Отсутствие времени и эмоциональный раздрай — пора с этим заканчивать, брат прав, иначе совсем выпадет из обоймы и при случае не сможет двух слов связать.

— Я тебя предупреждал. Вообще не понимаю, нахрен тебе вся эта головная боль была?

Коул снова включает заезженную пластинку — видно, что эта скотсткая история с Ритой его беспокоит даже больше, чем Кайла, непосредственного её участника. Такая вот братская забота и очередное серьёзное различие между ними — Кайл предпочитал молча переваривать всё в себе, а Коул без устали, мстительно перемалывал одно и то же, распаляя себя злостью.

— Сам не знаю.

Кайл вспоминает вечер, когда лишал её невинности. Нервничали тогда оба. Рита влезла на него сама, решив, что пора, но после сачканула и чуть не пошла на попятный. Тогда инстинкты диктовали свои правила. Он довёл дело до конца, решив, что глупо оставлять девчонку надорванной, а надо было включить верхнюю голову и оставить всё, как есть.

— Мне больше интересно, как много она Гарсии слила.

— Она особо ничего не знала, чтобы что-то сливать.

— Да и насчет работы я тебя предупреждал, будешь без понту горбатиться. Кстати, долю твою я тебе на кредитку кидаю. Проверяешь хоть? — доходы от деятельности группировки «Хантеры» позволяют каждому из парней не заботиться поисками стабильной работы с соцпакетом, налогами и отпуском два раза в год. Это устраивало всех тех, кому обрыдла жизнь в кредит, кто вырос, промышляя мелкими кражами или угоном машин, тем, кто хотел закрепиться на районе, не имея ни малейшего шанса слинять в лучшую жизнь. Коул установил чёткую иерархию и заботился о своих людях, как мог, предоставляя им защиту, крышу над головой и честно разделённый на всех общак. Для Кайла же было принципиально делать всё по-белому, жить, как живут люди внутри закона, а не вне его, иначе, какой тогда во всём этом смысл?

«Хантер говоришь? Фамилия знакомая. Ты по программе для пострадавших от уличных банд? Ты пострадал или ты сам банда?»

— Не надо, обхожусь.

— Да брось, всякое дерьмо в жизни происходит, — отмахивается Коул. — Баблишко лишним не бывает. Или ты брезгуешь, а, святоша? — Это слово, брошенное однажды в сердцах, стало теперь безобидным подколом. Они не знали, что могло произойти, чтобы они по-серьёзному друг на друга взвились, несмотря на то, что по безбашенной юности могли даже подраться. Один не помнил себя без другого и из любых конфликтов они всегда выходили семьёй, ни один клин не мог вбиться между ними основательно. Брат — единственный человек, которому Кайл мог доверять безусловно.

— Да отвали, — устало хмыкает Кайл, протягивая брату смартфон с фотографией бара «Приход». — Слушай, ты в курсе, что это за забегаловка? Я здесь этого выблядка Суареса задержал.