Иллюзия свободы

— Я думал, ты затихнешь, будешь вести скромную жизнь, замуж выйдешь за придурка какого-нибудь, но ты за своё, — откинувшись на спинку кресла, Оливер грозит ей пальцем, словно она, как школьница накосячила.

— Данэм! Что ты знаешь? — Ривера шипит и вся подаётся в его сторону. У неё нет желания ходить вокруг да около и времени тоже нет. Кровь кипит от яда адреналина, от возбуждения и страха, Эйса просто не знает, как со всем этим блядским коктейлем справиться и заставить мозги работать. Она чувствует себя конченой маньячкой, потому что хотеть трахаться в таких условиях ненормально, но организм словно исторгает из себя последние жизненные силы, превращая их в инстинкт размножения. Такое уже бывало с ней, в тот день, когда Оливер Данэм выкопал её из могилы. — Что ты знаешь?

— Федералы здесь с неделю как тусуются по наркоте. Беккет здесь конкретно по боссу, — Данэм крутит кончиком пальца по синему сенсорному кругляшу, выбирая радиостанцию, натыкается на Нэнси Синатру и чуть добавляет звука, а у Эйсы от этого жеста внутренности узлом сводит. Она валится обратно в своё кресло и дважды бьётся затылком о подголовник. Совсем долбанулась, в дерьме уже по самые уши, уже захлёбывается к чёртовой матери в нём, а мысли крутятся лишь возле его проклятого пальца. Пальца сплошь в липких следах её бесконтрольной похоти. — Я понял, что ты попалась, раз прилетела сюда. Мои люди тебя в аэропорту засекли, проследили, где остановилась, кто к тебе ходит. И, надо же, как удивительно всё совпало.

— Мне собираются впаять пожизненное или экстрадировать. А в Мексике я труп.

— И поэтому ты решила сдать им меня?

— У меня не было выбора, — Эйса трогает голой ступнёй прохладное стекло, чуть раздвигает ноги, чтобы поток кондиционируемого воздуха попадал ей под юбку. Она надеется чуть охладить свой пыл.

— Допустим. И что дальше?

Нервы горят, виски противно ноют, а в ушах звенит, словно после удара по голове. Эйса понимает, что Данэм здесь не ради неё или в лучшем случае, не только ради неё, и подставляться он не станет, когда на кону благополучие его босса. А без него ей из лап американского правосудия не выбраться. Он ей не верит, она ему тоже, и это мерзкое ощущение западни давит на череп похуже бетонной плиты. Их встреча не должна была состояться или не при таких обстоятельствах.  И у неё нет никаких козырей, кроме одного.

«Оливер хочет тебя и он тебя получит»

Ривера чувствует, как ткань платья ползёт наверх, оголяя бедро, и даже не старается прикрыться, надеясь, что причина, по которой она осталась жива, всё ещё не потеряла актуальность. Принципами можно поступиться. Она продавала себя за гораздо меньшую цену, чем цена собственной жизни.

— Там, в квартире ты не понял, на чьей я стороне?

— Хочешь, чтобы я спас твой зад? — теперь Данэм опасно близко к ней, она ощущает его присутствие в своём интимном пространстве, как тяжесть воздуха перед грозой, но он не пытается до неё дотронуться, не пытается взять то, что она ему так беззастенчиво предлагает и от этого внутри закипает бешенство напополам с полным бессилием. — Что я по-твоему должен сделать? Найти тебе комфортабельный подвал, чтобы ты могла отсиживаться там до старости?

— Я вернусь в квартиру и сделаю вид, что всё ещё с ними. Узнаю их планы. Скажу, что знаю твои.

— Хочешь наебать федерала? Не думал, что ты такая дура.

— Я с тобой не советуюсь, я ставлю тебя перед фактом, — на его снисходительный смешок она отвечает резким выпадом, скрывая свою беспомощность за абсолютной уверенностью. Эйса не представляет, как будет претворять свой утопичный план в жизнь, хватит ли у неё внутренних ресурсов противостоять Беккету, его цепной подружке и всем тем, кто за ними стоит, но ей до отчаяния необходимо выставить себя значимой, раз проклятый Данэм не ведётся на её уловки.

— Короче, — тон его голоса с насмешливого меняется на серьёзный, расслабленное лицо его превращается в холодный камень, об который проще руки поломать, чем выбить нужную реакцию. Темень вокруг сворачивается в плотный комок, лезет в горло, словно кляп, Риверу сковывает изнутри холодом, но она старается не выдавать свой страх, а напротив, лишь развязнее ведёт себя: как бы невзначай трогает пальцами внутреннюю сторону бедра, облизывает губы, поправляет лямку платья, ерошит волосы. — Чтобы ты себя не переоценивала. Твоя роль здесь незначительна. Что толку от того, что ты трахалась со мной? Ты ни черта не знаешь и ни на что не можешь влиять. Стоит убрать тебя и расстановка сил не изменится. Они тебя раскусят. Что будет дальше, тебе известно.

— Ну, значит, закопаешь меня, для тебя это не проблема, — режет по глазам Ривера, и Данэм затыкается.

Оживлённый спор обрывается, сменяясь глухой, вакуумной тишиной. Данэм отводит глаза и шумно выдыхает носом, поджав губы. Надо же, гад, выглядит так, будто это она его сейчас обидела, будто это не он каких-то жалких пять месяцев назад собирался разделать её, как свиную тушу, потому что таков приказ.