Иллюзия вечности

Слева от дома располагался колодец в небольшой конусообразной пристройке. Справа зеленел газон с выложенным камнем декоративным прудиком по центру. За домом находились будка с генератором и пара сотен квадратных метров поляны для отдыха.

По асфальтовым дорожкам мы прогулялись к эффектной беседке, украшенной резным орнаментом, и чуть дальше до камина из камня, ещё сохранившего в себе остатки древесного угля. На засеянном травой пятачке у забора, со слов соседа, хозяева любили «резаться в бадминтон».

Саша забрался на карниз крыльца беседки и осмотрел через забор соседние территории.

– Хоббитов не видать? – я пошутил.

– Глухомань! Ты попробуй через такой забор сбеги отсюда! Только через парадные ворота.

– Жить захочешь – перепрыгнешь не хуже Бубки. Пошли в дом!

На первом этаже располагались прихожая, просторная кухня, оборудованная по последнему слову техники и гостиная в зелёных обоях.

На восточной стене гостиной добрососедски скалились друг другу мёртвая голова кабана и высохшая морда оленя с ветвистыми рогами, нацеленными в потолок. Под ними разинул кирпичный рот камин с изразцами на орнаментной плитке. В углу стоял большой телевизор и стойка с аудио аппаратурой. По стене напротив расположились небольшая кушетка и два кресла с деревянными подлокотниками. Рядом с окном врос большой обеденный стол и шесть деревянных стульев с высокими спинками вокруг него. Довершала гармонию цельная шкура тигра на полу. Глаза декоративного хищника жадно, но, к счастью, также декоративно блестели над белоснежными клыками. И всё равно ступать на шкуру не хотелось.

Из гостиной мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж. Рядом с пролётом, у витражного окна во двор, был разбит небольшой зимний сад. По правую руку шёл изогнутый коридор, из которого вели двери в три жилые комнаты и большую ванную.

Мы осмотрели все их. В одной из комнат когда-то жил ребенок. В ней стояли яркая детская кровать-машина (совсем не детского размера) и красно-синяя лёгкая мебель. Рядом с кроватью на стульчике, уронив голову на грудь, сидел бурый мишка.

Две другие комнаты на этаже служили спальнями. Одна, судя по всему, хозяйская. Другая гостевая. Обе светлые и просторные. В хозяйской спальне во встроенном шкафу осталось бельё и халаты домовладельцев. На прикроватной тумбочке фоторамка улыбающихся членов семьи и банки с кремами.

Из противоположного цветущим фикусам конца коридора мы попали на третий этаж дома. Широкий холл вёл в бардовую залу, по центру которой обосновался бильярдный стол. У стены игровой была смонтирована барная стойка и стеллажи с дорогими бутылками. Кстати смотрелся и покерный столик с дюралевыми стульями вокруг.

По бокам залы находились ещё две гостевые комнаты со скошенными под уклон крыши потолками. Балконы гостевых покоев выходили с одной стороны во двор за домом, а с другой на дорогу. Ощутив необъяснимую симпатию к комнате с видом на реку, я скинул с плеч кофту на кровать и плюхнулся рядом: – Ничего не говорите. Кто первым встал, того и тапки! Олег Петрович, запишите в журнал этот номер за нами. Как тебе, Оль?

– А вы, я посмотрю, шустрый малый, Андрей, – Раиса Георгиевна припала локтем к дверному косяку. – Впрочем, наглости вам не занимать, я знаю.

Тут же Сашка подошёл ко мне и хлопнул по плечу: – Правильно, Филин! Оставайтесь здесь, – он обернулся и пристально посмотрел в глаза мамаши. – Аукциона не будет. – Мой друг обратился уже к соседу: – Вы же не против, Олег Петрович, чтоб они здесь остались?

– Конечно нет, ребята. Этот дом наш общий, поэтому определяйтесь, как вам будет удобно.

Мама злобно фыркнула на Сашку. «Вот и тебя посчитали» – посетила меня невесёлая мысль.

Олег Петрович деликатно умолчал о том, где сам остановился в доме и оставшиеся апартаменты были сообща поделены на собрании у бильярдного стола как с чистого листа. На верхнем этаже, помимо нас с Ольгой, остался Саша; две спальни на втором заняли мамаша и Скворцов; детская досталась Ире.

Пара часов у нас ушло на то, чтобы навести в своих комнатах, устраивающий каждого порядок и разложить вещи. Мне пришлось хозяйствовать одному, так как Оля ушла помогать матери. К несчастью её покои находились с нашей стороны, и, стоя на балконе, я слышал фрагменты гневного монолога Раисы Георгиевны в адрес дочери. Та устроила ей выволочку по поводу принятого решения остаться вместе со мной. С трудом удерживаясь от того, чтобы спуститься и выкинуть мамашу в спокойные воды Десны, я пошёл в гости к другу.

Сашка валялся на кровати и дымил сигаретой, мечтательно глядя в потолок. Заметив меня, он встрепенулся: – Заходи, друг Филин! Рад видеть тебя.

– Как тебе, Шура, наша обитель?