Иллюзия вечности

Первая часть плана была выполнена. И хоть в город ехать не хотелось, пришлось отправиться в ближайший район Тёплый Стан за товарами из списка. На въездном КПП рядом с кольцевой дорогой дежурили военные, проводив наш Форд пристальным взглядом.

Я немного знал этот район, поэтому быстро сориентировал друга по второстепенным дорогам к отдаленным проммагазинам. Первый из намеченных взламывать не пришлось. Кто-то это уже сделал до нас. Сашка остался с битой дежурить внизу у двери, пока я на втором этаже набивал сумки подходящей обувью и одеждой, ещё оставшейся после прежних налетов, а также прочей разностью, которая могла пригодиться.

Отвалив с добычей без происшествий, мы отправились на поиск косметики. Но тут возникли трудности. У большого универмага на дороге, ведущей к Ленинскому проспекту, дежурили военные. Ещё один торговый центр с отделом косметики и средств по уходу стоял у проезжей части прямо на самом виду. Хоть у него и была разбита витрина спортивного отдела, лезть я не рискнул.

Зато отправившись к выезду на Ленинский проспект, чтобы по нему потом выскочить из города, Сашка приметил и обратил мое внимание на парикмахерскую. Она была скрыта домами с двух сторон. Это был салон-парикмахерская, в котором, как водится, располагались кабинеты и маникюра и массажа и солярия, как минимум. Мы свернули к салону и, не колеблясь, сорвали замок на его двери. Я вычистил почти все ящики столиков, полки и даже неработающий холодильник для хранения кремов и сывороток.

Еще через полчаса мы уже подъезжали к загородному дому.

– Бензин летит в Форде только в путь! – Сашка кивнул на датчик.

– Давай поменяем на что-нибудь более экономичное?

– Думал об этом… Нельзя. На мелкой машине много не утащишь раз. А во-вторых, сядет кто на хвост как утром, от погони не уйти. Эта ласточка летает что надо, – он погладил ладонью руль.

– Придётся кормить.

– Ну как знаешь.

Дома нас встретили как героев. Оля настолько ждала удачного исхода, что кинулась мне на шею, не взирая на присутствие своей мамаши за спиной. Та, к слову, осталась недовольна добычей, о чём не преминула тут же громогласно поворчать. Ей не впору оказались резиновые сапоги, что я сунул в сумку на глазок. Да и в целом одежка была отечественная или китайская довольно паршивого качества, хоть и новая. Я, было, стал объяснять, что, мол, тут не до выбора. Но был уличен в хамском тоне и прочей несостоятельности. На что не ответил, а лишь проводил спину возмущённой Георгиевны, надеюсь, более равнодушным, нежели ненавидящим взглядом.

Скворцов напротив не скрывал своего восторга. Сапоги ему подошли. Носки и новую футболку тоже обещал непременно сносить. Прихваченную мною одноразовую посуду он определил для барбекю на улице. Да и остальное тоже одобрил.

Потом был ужин.

Договорившись отбросить условности, все перешли с соседом на ты, и «Олег Петрович» был единодушно сокращен до «Олега». К слову, весь вечер с его лица не сходила счастливая улыбка, и сам он признавался нам, что безумно рад находиться в доброй компании. Грех было не отвечать ему взаимностью.

Олег немного рассказал о своем бывшем приятеле – законном собственнике этого дома. Мы с сожалением узнали о том, что не только сам хозяин, но его молодая жена, и восьмилетняя дочь скончались в первые дни начала страшной эпидемии. В ответ и я, и каждый из моих друзей рассказал Скворцову немного о себе.

Ровно в половину девятого дали электричество. Ольга ушла к матери. Сашка, пользуясь случаем, повёл Иру в ванную комнату и научил обращению с электронагревателем воды. Мы с Олегом остались в комнате наедине.

Первым молчание нарушил Петрович: – Ты доволен, что переехал сюда?

– Конечно! Это превосходное место для того, чтобы с удовольствием провести время. К тому же здесь мы в большей безопасности, чем в городе.

– О чём ты?

Я рассказал своему бывшему соседу об отсутствии свобод в целом по стране, о сведениях, полученных нами из радиопередач, о своём отношении к этому. Олег сидел напротив и задумчиво смотрел себе под ноги, изредка прерывая мое повествование вопросами. В гостиную вошел Сашка и, закурив, сел у окна.

– Это простая логика ситуации. «Summum jus, summa injuria» – высшее право – высшая несправедливость, – Олег стал мерить комнату шагами. – Думаю, все попытки изменить что-нибудь в данной ситуации тщетны. Машина власти работает хитро и безопасно для себя. Временные сложности, которые они испытывают в связи со скоропалительными решениями, утрясутся. В большинстве своём люди просто забудут об этом, когда ситуация изменится к лучшему. Сегодня скорее последователи будут у этой власти, чем у её противников. Слабых притягивает сила. Не определившихся от протеста отпугнет наказание. Ведь вот взять вас – вижу, что в вас зажегся гнев, но вы не идёте в подрывники. А всё оттого, что цените свою жизнь и жизни близких. А время своё станете посвящать насущным делам. Сейчас у мужчин иные ценности, чем в средневековье.

– Ну, по-своему мы тоже расшатываем порядок, – ответил я.

– Мы ломаем замки на дверях. Мы воруем вещи. Мы те же анархисты, если так подумать.