Читаем Иллюзия жизни полностью

– Срочно выполни эти. Дальше будем определяться по ходу дела, – ответил Бирюков и посмотрел на Лимакина. – Пригласи, Петр, эксперта-криминалиста Тимохину, и втроем поедем смотреть жилье Царькова.

…На улицу Кедровую следственная группа приехала в прокурорских «Жигулях». Белая машина без сигнально-мигалочных наворотов не привлекала к себе внимания, однако как только остановилась возле дома Царькова, у калитки противоположной усадьбы будто из-под земли выросла дородная фигура тети Моти Пешеходовой.

– Пригласи ее в понятые, – сказал Лимакину Бирюков. – Еще позови Пахомова, если Андриян Петрович не на рыбалке.

Ни Пешеходова, ни Пахомов от предложения «поучаствовать в осмотре» отнекиваться не стали. Увидев Антона Бирюкова, старик обрадовался так, словно долго-долго ждал этой встречи и наконец-то дождался. Обнявшись будто с родным сыном, он придирчиво оглядел темно-синий прокурорский мундир и восхищенно проговорил:

– Отлично выглядишь, земляк! Это какой же у тебя чин?

– Старший советник юстиции, – ответил Антон.

– По военным меркам, судя по звездам на погонах, в полковниках ходишь. До генеральской звезды рукой подать, а?…

– Прокуроров с генеральскими звездами в районах не держат.

– А ты двигай выше. Если мохнатой руки в верхах нету, сам настоятельно просись.

– Напрашиваться самолюбие не позволяет.

– Отбрось сантименты! Гордость да самолюбие, Антон Игнатьевич, как нижнее белье. Их надо иметь, но не надо показывать. Стань ласковым, и начальство тебя возлюбит.

Бирюков засмеялся:

– Не люблю, Андриян Петрович, подхалимажа.

– Без него труднее жить.

– Ничего, как-нибудь проживем.

Лимакин, обращаясь к Бирюкову, сказал:

– Дверной запор придется взламывать.

– Не надо, не надо, – торопливо проговорил Пахомов. – У меня есть ключи. Гоша постоянно боялся их потерять и запасной комплект передал мне на хранение.

Когда участники следственной группы вместе с понятыми вошли в дом Царькова, им показалось, что вместо жилого помещения они попали в книжный склад. Одна из комнат была в полном смысле слова забита типографскими упаковками книг. Такие же книжные пачки, уложенные друг на друга, возвышались от пола до потолка по обеим сторонам неширокого коридорчика, оставляя лишь узкий проход в кухню и смежную с ней комнату, в которой находились просторный кожаный диван, полированный платяной шкаф и небольшой школьного типа письменный столик. На столике – стопка чистой бумаги, плоский белый телефон с кнопочным набором, мельхиоровый подстаканник, заполненный цветными карандашами, и портативная пишущая машинка «Любава». На вложенном в ее каретку листке было отпечатано четверостишие:

Какой резон заваривать мне кашу,

Ведь я уже успел перебеситься.

Я раньше опасался, что откажут,

Теперь боюсь, что могут согласиться…

– Стишок, кажется, со смыслом, – обернувшись к Пахомову, сказал Бирюков.

– Плагиат, – ответил старик. – Списал Гоша у кого-то. Сам такое он не мог придумать.

– А вдруг талант прорезался…

– Хэ, Антон Игнатьевич, – усмехнулся Пахомов. – Как говорил Шолом-Алейхем, талант, если он есть, так и есть, если его нет, так и нет.

– По-вашему, у Царькова таланта не было?

– Задатки были, да уплыли.

Бирюков перевел взгляд на книжную полку, укрепленную к стене над столиком. Среди прочих книг выделялось шесть книжек, на корешках которых значилось одно и то же: «Георгий Царьков. Лирика».

– Полное собрание сочинений Гоши, – сказал Пахомов.

Над полкой висела цветная фотография молодой русоволосой женщины в белой блузке с отложным воротом и загнутыми широкими обшлагами. Облокотившись на узорный подлокотник кресла, женщина опиралась подбородком на сцепленные в пальцах руки. Кисть ее левой руки обвивала в три ряда жемчужная нитка, а на безымянном пальце золотился бирюзовый перстенек. В ушах серьги-подвески из продолговатых перламутровых камешков, соединенных между собой серебристыми колечками, миловидное лицо было задумчивым, с опущенным грустным взглядом.

– Что за красавица? – спросил Бирюков.

– София Михайловна Царькова, – ответил Пахомов. – Вдохновительница Гоши и издатель его трудов.

– В жизни Сонечка намного интереснее, чем на этой печальной карточке, – подхватила тему Пешеходова. – Извел ее, милочку, одержимый Гоша своим глупым трудом.

– Ты, Матрена Фроловна, с предвзятым суждением не встревай в разговор, – строго одернул Пахомов. – Одержимость – не вина, а беда Гоши.

– Как, Петрович, не вина, если он сам признавал, что впустую сочиняет. Мол, одни убытки от его книг.

– Это тебе он так говорил, но в душе считал, что пишет на вечность, и лишь потомки смогут по достоинству оценить гениальность написанного.

– Чо ж ты сам-то перестал писать для потомков?

– Я – особая песня. Вовремя сообразил, что не в свое время родился.

– Видишь, как! Ты сообразил, а у Гоши соображения не хватило. Сонечка перед отъездом мне жаловалась: «Больно смотреть на его мучения. Не знаю, тетя Мотя, что дальше делать. Лечиться ни под каким предлогом не хочет. Измаялась я с ним. Иногда наваливается такая тоска, хоть в петлю лезь».

– Не сгущай краски. Никогда не слышал, чтобы София Михайловна про петлю заикалась.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русский криминал

Похожие книги

Торт от Ябеды-корябеды
Торт от Ябеды-корябеды

Виола Тараканова никогда не пройдет мимо чужой беды. Вот и сейчас она решила помочь совершенно посторонней женщине. В ресторане, где ужинали Вилка с мужем Степаном, к ним подошла незнакомка, бухнулась на колени и попросила помощи. Но ее выставила вон Нелли, жена владельца ресторана Вадима. Она сказала, что это была Валька Юркина – первая жена Вадима; дескать, та отравила тортом с ядом его мать и невестку. А теперь вернулась с зоны и ходит к ним. Юркина оказалась настойчивой: она подкараулила Вилку и Степана в подъезде их дома, умоляя ее выслушать. Ее якобы оклеветали, она никого не убивала… Детективы стали выяснять детали старой истории. Всех фигурантов дела нельзя было назвать белыми и пушистыми. А когда шаг за шагом сыщики вышли еще на целую серию подозрительных смертей, Виола впервые растерялась. Но лишь на мгновение. Ведь девиз Таракановой: «Если упала по дороге к цели, встань и иди. Не можешь встать? Ползи по направлению к цели».Дарья Донцова – самый популярный и востребованный автор в нашей стране, любимица миллионов читателей. В России продано более 200 миллионов экземпляров ее книг.Ее творчество наполняет сердца и души светом, оптимизмом, радостью, уверенностью в завтрашнем дне!«Донцова невероятная работяга! Я не знаю ни одного другого писателя, который столько работал бы. Я отношусь к ней с уважением, как к образцу писательского трудолюбия. Женщины нуждаются в психологической поддержке и получают ее от Донцовой. Я и сама в свое время прочла несколько романов Донцовой. Ее читают очень разные люди. И очень занятые бизнес-леди, чтобы на время выключить голову, и домохозяйки, у которых есть перерыв 15–20 минут между отвести-забрать детей». – Галина Юзефович, литературный критик

Дарья Аркадьевна Донцова , Дарья Донцова

Детективы / Прочие Детективы
Невеста мафии
Невеста мафии

Когда сыщики влюбляются – преступникам становится некомфортно вдвойне.Буря чувств и океан страстей сметают на своем пути любые злодейские преграды, уловки и козни! Один минус: любовная нега затуманивает взгляд, и даже опытный опер порой не замечает очевидного…Так и капитан милиции Петрович, лежа в больнице с простреленной ногой, начал приударять за медсестрой Лидочкой. И думал он о чем угодно, но только не о последствиях этого флирта. И вдруг Лидочка бесследно исчезает. Похоже на то, что ее похитили торговцы женской красотой, на счету которых несколько убийств в подпольном стриптиз-клубе. И вот Петрович, как говорится, рвет чеку. Теперь его не остановит ничто. На розыски любимой он готов отправиться к черту на кулички – на сибирские золотые прииски, в самое разбойничье гнездо, где шансов остаться в живых – почти никаких…

Владимир Григорьевич Колычев , Владимир Колычев

Детективы / Криминальный детектив / Криминальные детективы