Начало девяностых годов было сумбурным. Высшее образование обесценилось. Молодежь, словно очумев, бросилась в коммерческую торговлю, и только ленивые остались не у дел. Учеба на факультете «Мосты и тоннели» в НИИЖТе Георгию давалась трудно. Он перевелся в Торговый, но и там продержался недолго. Чтобы не тунеядствовать, занялся челночным бизнесом, бартерными рейсами стал летать в Турцию. Зарубежный ширпотреб в то время расходился моментально, и каждая поездка приносила хороший доход. Царьковы перестали экономить копейки. Купили приличную одежду, импортную видеотехнику, подержанную «Тойоту» и стали копить сбережения на строительство собственного магазина.
Когда киллеры застрелили райцентровского виноторговца Всеволода Красноперова, Георгия осенила, по его словам, гениальная мысль. «Софа, зачем нам связываться с долгостроем, – сказал он. Оформляй в Агропромбанке кредит и покупай винный магазин. Водочная продукция – неиссякаемый родник! Турецкими пиджаками и джинсами люди скоро насытятся по горло, а спиртное пить никогда не перестанут». Царькова долго отнекивалась, но муж активно наседал и в конце концов убедил. Между собой они жили душа в душу. Может, и теперь бы все было хорошо, если бы от тяжелой формы рака не умерла свекровь. Словно предчувствуя недоброе, перед смертью она настойчиво умоляла сноху не бросать на произвол судьбы ее сына. Чтобы хоть как-то облегчить страдания свекрови, Царькова поклялась памятью своих покойных родителей, что ни при каких обстоятельствах не оставит Георгия в беде. Тогда она не представляла, какое горе свалится на ее голову после похорон…
На глазах Софии Михайловны неожиданно навернулись слезы. Бирюков и без того видел, как трудно ей говорить. Антон быстро открыл стоявшую на столе бутылку карачинской воды, налил полстакана и подал Царьковой. Отпив всего два глоточка, она виновато сказала:
– Извините, чуть не разревелась.
– Давайте прекратим подробные воспоминания, – предложил Бирюков. – Я задам несколько вопросов и завершим беседу.
София Михайловна отрицательно повела головой:
– Без подробностей вы не поймете наших отношений с Георгием. Постараюсь без эмоций выговориться до конца. Можно?…
– Ваше право.
С трудом преодолев волнение, Царькова заговорила вновь:
– Есть чеченская пословица: «Когда умирает мать, в сердце сына увядают розы». Георгий после смерти матери стал увядать буквально с каждым днем. На него навалилась такая хандра – страшно смотреть. Целыми днями он не вставал с дивана и, словно душевнобольной, смотрел невидящим взглядом в одну точку. О том, чтобы обратиться к врачам, слышать не хотел. На мои ласки обычно отвечал: «Софа, не сыпь мне соль на раны. Я размышляю о смысле жизни». – «И не можешь ничего понять?» – «Понимаю. Настоящая жизнь – в потустороннем мире, а на Земле – это иллюзия жизни. Здесь все призрачно, жестоко и абсурдно. Кажется, у Свифта читал, что потеря друзей – это тот налог, которым облагаются долгожители. Я, Софочка, не прожил еще и полжизни, а потерял дружков больше столетнего старика. Теперь вот и мама от меня ушла». «Мои родители давно умерли, но я продолжаю жить». «Ты не была в Афгане и не видела, как бессмысленно гибнут молодые парни, которым надо было еще жить да жить». Такой диалог можно было вести до бесконечности. Однажды я сказала: «Дружок, ты в институте сочинял неплохие стихи. Садись за письменный стол и изливай душу в поэзии». – «Кто мои стихи напечатает», – отмахнулся Георгий. «Ты напиши, а я оплачу издание». Он оживился: «Софочка, сегодня же берусь за дело!». Хотела купить ему компьютер – отказался. Попросил пишущую машинку. Купила. И он взялся строчить не на шутку. Стихи получались слабые, но я их хвалила. Для меня важно было – вырвать мужа из депрессии. Через месяц Георгий стал неузнаваем. Энергия из него забила фонтаном. Первой книжке радовался, как ребенок. И пошло – поехало. Домик на Кедровой заполнился книгами…
– Георгий Васильевич не пытался их продавать? – спросил Бирюков.
– Чтобы хоть немного разгрузить дом от макулатуры, я в прошлом году и нынче несколько раз давала объявления в областную газету «Сибирские вести» и по местному телевидению. Готова была за бесценок отдать книги посредникам на реализацию. Бесполезно. Это при советской власти поэзия была в моде. Теперь другое время и люди другие. Телевизор страшно включать. На всех каналах – секс, мордобой, стрельба, взрывы да кровавое месиво. Молодежь словно очумела. Недавно в универмаге слышала разговор двух молоденьких продавщиц. «Ты вчера смотрела ужастики?» – «А как же! Ой, я так их обожаю!». Невольно задумаешься: до какой степени надо опуститься морально, чтобы обожать ужас?…
– Да, мораль нынче, следует признать, далеко не на высоте, – сказал Антон и вновь спросил: – Автор не огорчался, что его книги не пользуются спросом?
Дмитрий Иванович Линчевский , Иван Алексеевич Бунин , Линчевский Дмитрий , Михаил Широкий , Ольга Рашитовна Щёлокова , Рэйчел Кейн
Детективы / Криминальный детектив / Литературоведение / Проза / Криминальные детективы / Любовно-фантастические романы / Социально-психологическая фантастика