Иллюзия жизни

– Натуральной «зеленью»?

– Хочешь, в рубли переведем.

– И скоко рублей получится?

– Считай сам, по три десятки за доллар.

– В уме я плохо считаю. Прикинь, Валян, своей головой.

– Тут и прикидывать нечего. Семьсот пятьдесят тысяч чистоганом.

От удивления у Ширинкина чуть глаза на лоб не полезли:

– В натуре?!

– Не ори во всю глотку, – Сапунцов усмехнулся. – Никогда таких денег не видел?

– Где бы я их увидал. В зоне заработков совсем не стало. При последней ходке еле-еле наскребал на контрабандный самогон с добавками клофелина или деклофоса.

– От таких добавок можно подохнуть.

– Можно, но с ними кайф круче. От клофелинчика в беспробудный сон кидает, а от деклофоса – в голове шурум-бурум и ноги подсекаются.

– Дурнее не придумали?

– Дурное – героин, но я такую дурь избегаю, – Ширинкин вздохнул. – Дак, Валян, на чем предложенные тобой башли можно огрести?

– Сегодня какой день? – вместо ответа спросил Сапунцов.

Максим глянул в приспущенное стекло «Мерседеса»:

– Солнечный.

– Число какое?

– Откуда я знаю.

Сапунцов засмеялся:

– Чудак, сегодня первое апреля.

– Дак, ты чо… разыграл меня?

– Нет, Макс, обещанные башли получишь, когда провернем пустяковое дельце, – Валентин вынул из кармана трубку сотового телефона. – А сейчас надо разыграть моего шефа.

– Как?

– Позвоним ему. Ты прикинешься киллером и скажешь, что авансом получил от заказчика тридцать тысяч долларов за его голову, но есть возможность откупиться.

– Ни ху-ху себе розыгрыш! За такую хохму, если разгадает, шеф тебя без выходного пособия из фирмы выкинет.

– Скорее я кину его.

– За что?

– За то, что, прикрываясь бензином, травит российский молодняк наркотиками.

– Хочешь спасти нацию?

– Нацию пусть спасает Президент со своей командой. Последнее время они вроде зашевелились. Думские говоруны уже предлагают ввести в России пожизненное заключение для наркоторговцев, владельцев наркопритонов и наркокурьеров.

– Дельное предложение. Я посмотрел, как нагло живет в райцентре Коновалиха. Несчастного карманника за драный лопатник на три года в колонию сажают, а она, б…дь, сотнями тысяч ворочает на глазах у ментов и хоть бы хрен гуляет на воле.

– Коновалиха, конечно, наглючка, но не самая крутая. В Новосибирске под вывеской кафе «Вдохновение» Слониха миллионы наваривает.

– И все через твоего шефа?

– Через него. Поэтому надо вовремя мне отскочить. Но не с пустым карманам. Выжмем с мафиозника полсотни тысяч баксов на двоих, и пусть горит его наркотическая фирма ярким пламенем без нас. Принимаешь мою задумку?

– Дельная задумка. Принимаю…

Через несколько дней после двух звонков Назаряну Сапунцов приехал к Ширинкину с газетой «Сибирские вести», где было опубликовано объявление о приглашении посредников для реализации поэтических книг Георгия Царькова.

– Ну, как твой шеф?… – спросил Максим.

– Засуетился. Пообещал отстегнуть баксов вдвое больше, если пришьем «заказчика», – ответил Валентин.

– Какого?… – удивился Ширинкин. – Мы ж с тобой от фонаря «заказ» придумали.

– А шеф принял угрозу всерьез и возложил грех вот на этого стихотворца, – Сапунцов ткнул пальцем в газетное объявление. – Прочитай и скажи: отказываться от двойных баксов или все-таки взять их?

Ширинкин заглянул в газету:

– И скоко их, «двойных», будет?

– В рублях по полтора миллиона на брата.

– Ты, Валян, чо?… Сдурел?… Максим-толстый – миллионер! Скажи такое братве – животы от смеха пацаны надорвут.

– Смеется тот, кто смеется последним, – серьезно проговорил Сапунцов. – Шеф обезумел от страха. Готов отдать сколько угодно, чтобы спасти собственную шкуру. Собрался в Австралии залечь, пока со стихотворцем разберемся.

– Жалко гробить невинного мужика.

– Тебя много кто в жизни жалел?

– Кроме мамки, никто.

– А чего сопли распускаешь?

– Того, Валян, что не дебильный я отморозок. Совесть меня загрызет за невинно погубленного.

– Барыги, губящие без разбора молодняк наркотой, тоже не дебилы, но их совесть не гложет. Оттого и живут с размахом, по-барски.

– Я не барских кровей. Равняться на барыг не хочу и на предлагаемую мокруху не согласен.

– Ну и придется тебе жить в этом свинарнике до гробовой доски, – Сапунцов обвел взглядом грязную кухню, где проходил разговор. – Тата Чибисова у тебя пригрелась?

– У меня. Перед твоим приездом побежала за продуктами.

– Почему не заставишь телку навести в квартире порядок?

– Ей такая работа в лом.

– Выгони вон лентяйку!

– А-а-а… Пусть живет, с Татой не так тоскливо, как одному.

– Не по загубленному Игорю Золовкину затосковал?

– Кто это?

– Талантливый кибернетик или программист, которого вы с Писмарем в автомобиле раздавили.

– Во чо вспомнил!.. Я там влип, как курва во щи. Всего лишь по неведению передал душегубу писмаревские баксы. Потому меня сразу из зала суда на волю отпустили.

– Чего ж по телефону нервы мотал вдове загубленного?

– Чтобы сучка не рыла землю, стараясь упечь меня в колонию.

– В прошлом году я с ней калякал. До сих пор не забыла твои угрозы.

– Ну и чо?

– Намерена вывести тебя на чистую воду за прошлый грешок. Хочешь, прикрою сучке рот?

– Не потей, Валян, в новый грех ты меня не втянешь.

– На какие доходы рассчитываешь жить?