Иллюзия знания. Почему мы никогда не думаем в одиночестве

У противников объяснений подробная информация вызывает отторжение, чем зачастую стремятся воспользоваться продавцы. Рекламные материалы чаще всего дают лишь минимальную информацию. В одной телевизионной рекламе антидепрессанта пять секунд было уделено клиническим преимуществам препарата и пятьдесят пять – возможным побочным эффектам на фоне изображений обычной девушки, увидевшей свет и радующейся мелочам. В другой рекламе после слов «может помочь» шло 45-секундное описание возможных побочных эффектов на фоне изображений женщин, вернувшихся к нормальной жизни, причем на этот раз женщины были среднего возраста. И все же такая реклама более информативна, чем, скажем, реклама пива, где просто показаны привлекательные молодые люди, весело проводящие время.

Шокирующим примером отрасли, выстроенной на предпочтениях противников объяснений, является производство средств ухода за кожей (208). Косметические компании делают деньги, устанавливая баснословную цену за крошечный тюбик крема с обещанием «исправить вашу ДНК» или «омолодить ваш облик на двадцать лет» при отсутствии клинических данных, подтверждающих такие заявления. Что же позволяет им добиваться успеха? Имитация доказательств с использованием псевдонаучной терминологии. Вся эта отрасль возникла на базе псевдонауки. «Клиники дерматологических наук» предлагают вроде бы впечатляющие технологии – крутые устройства для диагностики с визуализацией или «программы для анализа цвета и внешнего строения кожи лица» при полном отсутствии данных об их клинической эффективности. Но все это лишь маркетинговые хитрости для продвижения крема для кожи.

В целом почти невозможно избежать влияния вводящих в заблуждение утверждений и неверных объяснений. Для принятия правильных решений обычно необходимо подумать о том, как устроен и функционирует этот мир. На практике нам приходится угадывать, какая диета самая эффективная, какие автомобильные покрышки лучше всего подходят для заснеженной дороги, куда вложить средства для лучшей жизни после выхода на пенсию. Мир устрашающе сложен, и выбор возможных решений настолько велик, что никто не способен учесть все детали. Если каждый раз, когда нам потребуется упаковка лейкопластыря, мы начнем изучать метаболические процессы у бактерий, то многие так и будут ходить с гнойными ранами. В большинстве случаев мы просто выбираем товар, который кажется нам наиболее привлекательным, и, как правило, это неплохо срабатывает.

Принятие решений не требует обилия информации

Обычная реакция на неглубокие знания потребителя проявляется в виде попыток «просветить» его путем обучения в надежде на то, что люди, получив нужную информацию, будут принимать более разумные решения.

Например, много раз делались попытки повысить качество принимаемых людьми финансовых решений, потому что они играют огромную роль во всей нашей жизни – приобретение дома, пенсионные накопления, плата за учебу и т. п. Между тем, несмотря на огромные богатства, накопленные в нашем обществе, ужасающе большое число людей живет на грани финансовой катастрофы. Приведем шокирующую статистику, иллюстрирующую финансовую неустойчивость многих американцев: только четверть семей в США уверены в том, что смогут за тридцать дней найти 2000 долларов (209). Что будет, если произойдет несчастный случай, или человек заболеет, или же главу семьи уволят с работы? Еще немного страшной статистики: сбережений, имеющихся у средней американской семьи предпенсионного возраста, хватит всего на три года (210). Очевидно, что этого далеко не достаточно.

Для решения этой проблемы правительства и общественные движения во всем мире выделяют миллиарды долларов на программы финансового обучения. Но результатов не . К 2014 г. выполнено более 200 исследований эффективности финансового правильных финансовых решений в таких областях, как пенсионные накопления, сбережения на черный день, недопущение неоплаты банками чеков и просрочек задолженности по кредитным картам, повышение финансовой устойчивости. Но все эти обучающие программы не дали почти никакого эффекта. Та небольшая польза, которую они принесли, сходила нет уже несколько месяцев после окончания соответствующих учебных курсов (211). Это напоминает неудачные попытки повысить научную грамотность, исходя из модели дефицита, о чем речь шла в главе 8.