Иллюзия

— Разве слово «идиотка» все не объясняет? Можно добавить также и то, что она совершенно не мой типаж. Выпивки, постоянные конфликты с законом, несусветная глупость, безответственное поведение и испорченность до мозга костей.

— Признаюсь, мне приятно это слышать. А как насчет Альвы Муни?

— Э-э-э… Ну… она не идиотка, конечно. Но нет, я не дрючил, не трахал и тому подобное. Альву Муни — нет. Кажется, она была свидетелем. Неужели ее статус в деле изменился?

— Нет. Нет, и вряд ли изменится в дальнейшем, насколько я понимаю. Мне она понравилась. Она говорила, что мы с ней раньше встречались.

— Вполне возможно, что мы обменялись с ней приветствиями на каком-нибудь благотворительном вечере или другом подобном мероприятии. Есть еще какие-нибудь женщины в твоем списке, которых я в принципе мог бы трахать?

— Наверное, нет, — улыбнулась Ева. — Меня интересовали эти две, так как вы все втроем омерзительно богаты.

— Почему вам на ум, лейтенант, приходят такие мерзкие мысли?

— Заражаюсь ими от окружающих, — ответила Ева и вытянула руку. — Ты можешь мне очень пригодиться в этом деле, потому что ты омерзительно богат, не идиот и прекрасно разбираешься во всяких там инвестиционных портфелях и прочем дерьме.

— Все, что ты называешь «прочим дерьмом», оплачивает то вино, которое мы сейчас будем пить… и еду.

— У меня есть чек об оплате, — напомнила ему Ева. — Я же сказала, что оплатила свою сегодняшнюю еду.

— Как угодно. — Рорк потянул ее за руку, приблизил к себе и снова поцеловал. — Но клянусь, после такого трудного дня я не стану есть пиццу.

— Хорошо. Я хочу бифштекс. Настоящий огромный жирный бифштекс.

— Ну наконец мы хоть в чем-то единодушны. Давай поедим, выпьем, а потом поболтаем об убийствах и деньгах.

Ева удовлетворенно выдохнула.

— Я люблю тебя.

Глава 7

В течение многих лет самым близким к настоящей говядине продуктом, что могла себе позволить Ева на зарплату полицейского, был анемичный соевый гамбургер. Она добавляла к нему картошку фри из торгового автомата, все это посыпала солью и кое-как съедала. И вот теперь перед ней на тарелке лежал настоящий кусок превосходного мяса с порцией такого же настоящего жареного картофеля, аппетитной зеленой фасоли, посыпанной тертым миндалем.

Неплохо, совсем неплохо.

Но еще лучше, намного лучше настоящего мяса и картошки было то, что напротив сидел человек, с которым можно было поделиться своими проблемами и рассказать о деле, которым она занимается. В прошедшие годы большую часть своей еды она съедала в одиночестве или даже на ходу. Что-то перехватывала вместе с Мэвис и еще какую-нибудь мерзость проглатывала во время болтовни с другими полицейскими.

Но могла ли она тогда представить, что будет сидеть в собственном доме за прекрасным столом, на котором стоит настоящая качественная еда, а напротив сидит мужчина, который не просто слушает, но и понимает ее? Да, в жизни ей удалось выиграть тройной приз.

— Значит, личный мотив ты исключила, — подвел итог Рорк после того, как Ева изложила ему основные факты.

— Причина явно в ее работе. Я не смогла найти ни малейшего признака чего-то личного ни в мотиве преступления, ни в характере его совершения. Мне еще нужно попросить Миру, чтобы она сделала психологический анализ, — добавила она, имея в виду старшего психиатра из их отдела. — Но на данный момент я рассматриваю происшедшее как полупрофессиональное преступление.

— Полупрофессиональное? Как это понимать? Недостаточно чистое для профессионалов?

— Да, не совсем чистое. В нем есть ощущение какой-то… небрежности, халтуры. Какая-то спешка. Ведь убитая не знала, что будет работать допоздна, поэтому по-настоящему точно спланировать преступление было невозможно. Но, с другой стороны, некий план у них все-таки был, и план неплохой. Оглушить — хотя оглушение кажется, в общем-то, бессмысленным, — захватить, затащить в машину, перевезти, занести в квартиру. Метод преступления, который требует определенного профессионализма, метод абсолютно бесстрастный. Так сказать, ничего личного.

— Сомневаюсь, что с тобой согласилась бы жертва.

— Она до самого конца думала, что они отпустят ее или, по крайней мере, надеялась на это. Преступник убил ее, подойдя сзади. Это является свидетельством того, что в его поведении не было ничего личного. Он — или они — получил всю нужную ему, или им, информацию плюс содержимое ее портфеля. Затем они воспользовались стандартной инсценировкой уголовной мокрухи.

— Да, это классика…

— И это могло сработать. Но какой уличный грабитель будет пользоваться станнером, бить ее по лицу, а затем сворачивать шею?

— Какой-то исключительный садист… Но нет, конечно, нет. Если ты простой уличный грабитель и тебе посчастливилось заполучить станнер, ты, естественно, просто оглушишь свою жертву, заберешь у нее все ценные вещи и тут же убежишь.

— Абсолютно с тобой согласна.

— Если же ты садист, то ты вообще не будешь пользоваться станнером.