Иллюзион. Сказки оживают в полночь

Оранжево-розовый закат окрашивал вересковые поля нежными пастельными красками. Продолжение русалочьей реки протекало внизу, под пригорком. По перекинутому через берега настилу гуляли люди. Многие возвращались с полей, огромными заплаткам лежащие на просторных холмах. На пастбище паслись лошади. Пастухи загоняли скот домой, стремясь успеть к тому моменту как закроются на ночь городские ворота. Всё утопало в последних солнечных лучах. Красиво. Сфотографировать бы… сфото…что? Что это за слово?

Генри задумчиво почесал лоб. Его не столько озадачило очередное непонятное словечко, сколько крутящиеся в голове стихи вещей птицы. Забавно, однако… Сначала Хозяйка горы, теперь это. Гамаюн тоже говорил про девятерых: «Сокрыта тайна девяти печатей». А Змеиная Хозяйка: «В этом мир вас пришло девять». Совпадение?

В совпадения Атлас не верил. Зато начал на полном серьёзе осознавать, что его путешествие действительно имеет смысл. Кто-то или что-то, это ещё только предстояло узнать, удружил ему и затащил сюда, в явно чужой для него мир. Лишив прежней жизни. И воспоминаний. И не только его, но и ещё восемь человек. И теперь, чтобы вернуть всё, как было нужно найти их. Только вот где?

Генри и понятия не имел с чего начать поиски. Не подходить же к каждому прохожему и спрашивать: «а что вы делали прошлым летом? Не помните? Славно. Вы тот, кто мне нужен». Конечно же, Атлас и представить не мог, что двоих из своего списка он уже успел встретить. А очень скоро встретит и третьего. Самого важного члена этой странной компании.

Глава 3. Баба-Яга

В этот раз сбой в сознании произошёл совсем рано. Дали знать оставшиеся на запястьях и ногах шрамы, о роде появления которых Регина и понятия не имела, что до чёртиков пугало. Как можно не помнить такие вещи? Это ведь ненормально. Именно сомнения и ковыряния в себе стали отправной точкой, запустившей в мозгу цепную реакцию.

Начали крошиться ментальные стены. Опять пришли сны. Сны радовали, это были единственные минуты, когда она действительно чувствовала себя счастливой. Всё остальное время Фокс снова накрывала волна безумия. Она в буквальном смысле сходила с ума. Красиво и со вкусом.

Едва одетая, если чёрный кружевной топ с шортами назывались одеждой, и под градусом. В руке бесчисленный по количеству за этот вечер бокал вина. Ноги танцевали в исступленном танце, спотыкаясь на ровном месте. Пьяная луна, светящая в окна, танцевала вместе с ней.

Нет, конечно, луна была нормальная. Пьяной была Регина. Она кружила и кружила по спальне, пиная сорванные с карниза шторы, напевая странную песню, которую прежде и не слышала. Почему на ум ей приходят такие слова? Откуда они в её голове? В другое время это бы непременно озадачило её, но не сейчас. Сейчас сознание пребывало в приятном дурмане.

Так легко и хорошо. Ничто не грызёт, ничто не царапает своими острыми ядовитыми когтями, никто не нашёптывает злобные науськивания на ухо. Тишина… Хотя бы на время. Хотя бы на несколько минут.

Метаморфия медленно, но верно нейтрализовывала напущенную ростовщиком амнезию. Именно поэтому память давала сбои. Поэтому она видела сны. Её дар был и проклятием, и наградой.

Кинжал у Регины отобрали, двери заперли на засовы, всё стеклянное из комнаты вынесли, маковый опиум вылили, так что только выпивка ей и оставалась. Как бы странно не звучало, но во время пускания крови приходила долгожданная лёгкость, словно удушающие щупальца ослабляли хватку. Словно с кровью выходило что-то ещё: грязное, гадкое.

Это была не попытка свести счёты с жизнью, нет. Это был шанс почувствовать свободу. Орлов не понимал, что лепя заплатку за заплаткой на её израненный мозг, делал лишь хуже. Внушение делало ей беззащитной. Мешало сопротивляться сидящей внутри сущности, которая чувствовала эту слабину и медленно порабощала Фокс.

Кубок с недопитым вином влетел в стену, разбрызгивая содержимое. Ярость душила. Внутри всё кипело. Ненависть. Ненависть сжирала. Хотелось расцарапать лицо Владу, вгрызться ему в шею зубами, выдрать кусок мяса, сделать больно. Так же больно, как делал больно он ей всё это время.

Когда наносишь десять слоев краски поверх друг друга, она начинает трескаться и осыпаться. Тоже самое происходило сейчас с ней.  Она начинала вспоминать. Вспоминала все те разы, что Орлов внушал ей, играя с ней, как играют в кукол маленькие девочки.

Спальня содрогнулась от грохота. Снова, снова и снова. Пол застилали обломки. Всё, что могло разбиться - от удара взрывалось на куски. Из платяного шкафа летела одежда. Изысканная, дорогая, из лучших тканей. Влад не скупился. Ненавистные наряды. Сейчас они были разорваны в клочья. Ничего ей не надо. Ничего! Тяжёлый стул на львиных ножках полетел в окно и отскочил от него подобно мячику. Чёртова защита! Разбить нельзя. Но можно всё сжечь…