Иллюзорея, или Иллюзорная реальность

Дочь очень любила прятаться за дверью и слушать взрослые разговоры, чтобы потом, сидя на горшке, с важным видом размышлять о политике или погоде, играя одновременно двух или трёх оппонентов. Женю раздражало, когда её целовали и баловали близкие. Если кто-то осмеливался поцеловать её в бледную щёчку, она брезгливо вытирала следы непрошенного поцелуя и просила больше так не поступать. Без подобострастия или детской открытой радости, а всегда подчёркнуто вежливо благодарила за подарки. Если Милиной единственной дочери было страшно из-за бушующей грозы за окном или криков пьяных соседей, она просто заворачивалась в любимый зелёный клетчатый пледик, и засыпала, как спящая красавица.

Внешне она не походила ни на Милу, ни на её первого, доброго, но нелепого мужа: стройная, среднего роста с немного вьющимися тонкими пепельными волосами и такого же неопределимого оттенка серыми глазами и прозрачно-фарфоровой кожей. С возрастом её избирательность в общении и практичный ум привели её к достаточно свободному, но не всё позволяющему образу жизни, без авторитетов и манипуляций. Без пышных свадеб и ненужных подарков, она вышла замуж за Петра – молодого, такого же серьёзного сокурсника технического ВУЗа и уехала жить к нему в общежитие, изредка навещая Милу, пока та проживали в Саратове со вторым мужем французом. Но потом, когда Мила с Филиппом переехали во Францию, их взаимоотношения практически прекратились.

Евгения активно занималась своей карьерой и продвижением мужа по службе на крупном металлургическом предприятии, чем очень гордилась, рожать детей они пока не хотели, наслаждались свободой. А к Миле дочь относилась как несчастной женщине с неудавшейся жизнью, или инопланетянке, не критиковала и не осуждала её. Лишь, когда они в очередной раз общались по скайпу, по привычке задавала здравые вопросы о её жизни и внимательно и строго смотрела в глаза Милы, пытаясь хоть как-то понять свою такую странную мать. Она никогда не называла её мамой, а как все – по имени.

Ах, если бы Мила могла себя понять. Но она сама очень плохо понимала свои мотивации, цели и смысл жизни, проживая больше в иллюзорных, придуманных ею же мирах, чем в реальности, и из которой она умудрялась лепить сценарии, смешивая быль и небыль в одно, не подозревая и не продумывая ни финал, ни последствия. Всё было так зыбко…

Глава 4 Незнакомец и встреча со смертью

Утром она получила неплохо переведённое на русский язык письмо от незнакомца, который писал, что ему понравился её профиль в соцсети, он ею очарован и представился как немец-инженер её возраста. Мила отправила ему краткий ответ, уведомив, что она не знакомится в соцсетях и, пожелав удачи, вежливо попрощалась, предполагая, что он её более не побеспокоит.

У неё ещё были тайные мечты встретить своего мужчину, с которым она была бы счастлива, со взаимной любовью, но заводить знакомства с неизвестными людьми, когда за любой приличной фотографией может прятаться кто угодно, было довольно опрометчиво. Тем не менее, для себя она отметила, что внешность этого незнакомого мужчины как раз соответствовала её предпочтениям. Она разрывалась между скучной ролью супруги пожилого француза и связанными с этим статусом обязанностями, и желанием души и тела быть счастливой и любимой с ровесником. Мила и хотела познакомиться с другим мужчиной, но и боялась новых реальных отношений. Проще и безопаснее было продолжать мечтать. Одновременно с этим Филипп прислал ей СМС о том, что том, что у него всё прекрасно, он остаётся в больнице на 2–3 дня и ей даже не стоит ехать на автобусе навещать его в областной город за 30 километров от дома. Ведь водить машину она так и не научилась.

Мила любила оставаться одна в квартире, которая в эти моменты становилась более спокойной, лёгкой и беззаботной. Её супруг со своим почти армейским распорядком дня – уколами инсулина по утрам, проверкой уровня глюкозы, обедами и ужинами в определённое время, с обязательными закусками, основными блюдами, сыром и десертом, все эти ритуалы длились иногда больше часа, с просмотром одних и тех же телевизионных передач по вечерам, разговорами о скачках, футболе и очередных политических интригах, создавал чётко структурированное пространство порядка и целесообразности. Фрагментированный изначальный день, бесконечно делящийся в будущее своими графиками и таким же конкретным наполнением рутины.

В отсутствие мужа Мила любила обедать как в детстве: усаживалась с ногами в кресле, ставила на поднос первую попавшуюся под руку еду, смотрела банальнейшие французские комедии и смеялась как ребёнок над глупейшими приключениями Де Фюнеса. А сегодня ей захотелось побыть королевой. Она приготовила царский салат. На зелёной тарелке красиво разложила кружочки помидоров, моцареллы с дольками авокадо, и листиками мяты по краям, вдыхая такой любимый запах. Далее, она зажарила до карамельной корочки садовый цикорий в минеральной воде, на десерт – фруктовый салат с мёдом, подсушенными и засахаренными красными ягодами.