Иллюзорна мгла. Часть вторая. Игра даэдра (СИ)

И вдруг меня озарило. Бхусари – имя той самой каджитки-наложницы, обокравшей главаря бандитов в форте Дунстад. Именно её искала Акари, с которой мне как-то довелось путешествовать!

– Акари нашла тебя? – тихонько поинтересовалась я.

Каджитка удивленно повернулась ко мне, сверкнув в полумраке зелеными глазищами.

– Меня нашла Гильдия воров, – подмигнула она.

Я нервно усмехнулась, продолжая колотить стену киркой. Ну вот, завела первое полезное знакомство в тюрьме. Глядишь, и приспособлюсь. Может, и протяну здесь несколько лет… Кстати, а надолго я тут? Стражник у ворот сказал, что до самой смерти. Надеюсь, он пошутил. Только совсем не смешно. Но это же не может быть правдой!

Отовсюду раздавался почти непрерывный кашель, перекрывающий порой даже звонкий стук кирки. Мы с Бхусари пару раз пытались поговорить, но не могли расслышать слов друг друга и бросили эту затею. Если повысить голос, не ровен час нас услышат и пристрелят. А несмотря на все случившееся, жить мне до сих пор хотелось.

Правда, ладони от непривычной работы быстро покраснели и кожу начало щипать. Подлечиться не было возможности, и я пыталась перехватить кирку поудобнее, но в результате она только выскользнула из онемевших ноющих пальцев и с грохотом упала.

Показалось, что на мгновение мир вокруг меня замер. Прервалась добыча руды, кашель затих, я услышала своё дыхание и медленно, не оборачиваясь, наклонилась за киркой. Подобрав инструмент, продолжила работать, терзаясь множеством вопросов. Когда же будут кормить и поить? Будет ли перерыв на сон? Где здесь туалет?

Начала наблюдать за другими заключенными, осторожно поворачивая голову и косясь по сторонам. Никто не отходил со своих мест. Я увидела только спины тощих грязных женщин, непрестанно машущих кирками и кашляющих. Заметила, что они бьют не часто, но довольно сильно и решила сменить тактику добычи руды.

Время словно остановилось. Голод и жажда накатывали все сильнее, в животе довольно громко заурчало. И что от меня останется здесь? Как выбраться? Я хочу немедленно выбраться!

По щекам потекли слезы обиды. С дозорным Тураном все вышло случайно, а Толфгар сам виноват! Я не должна из-за этого быть здесь! Я потеряла Мьол, а теперь нас разлучили с Эрандуром, и скоро мы с ним потеряем себя в этой проклятой шахте! Но что я могу сделать, находясь здесь? Беспомощная и жалкая… Как Толфгар в клетке!

– Эй, не плачь! – шепнула мне Бхусари. – Ты же слышала эту нордку…

– Но это несправедливо… Так не должно быть… – шмыгнула носом я. – Это же он меня изнасиловал!

Каджитка не ответила. Прижав уши к голове, она грустно взглянула на меня и продолжила пытаться добыть хоть немного руды.

Для меня прошла целая вечность, прежде чем стражница крикнула:

– Отбой!

Удары кирки резко прекратились, я положила инструмент возле ящика и повернулась к мосткам. Нордка, орчанка и те двое громил притащили деревянный ящик и бочонок и остановились неподалеку от стола. Я только теперь заметила подъемник, стоящий справа от него.

– Для новеньких! – гаркнула нордка. – Руду кладете на подъемник, получаете паёк, идете в загон.

– Загон? – я вопросительно посмотрела на Бхусари. Она пожала плечами, но мой вопрос услышала и другая женщина. Нордка, которая могла бы составить конкуренцию не только стражницам, но и самой Утгерд Несломленной из Вайтрана. Огромная, высокая, крепкая. С квадратным грубым лицом, делающим её немного похожей на мужчину, и спутанными светлыми патлами.

– Спать пойдем, – тихо проворчала каторжница. – Другая смена работать будет.

Я заняла очередь и, когда подошёл мой черед, сложила незначительную добычу на подъемник, получив за это горбушку черствого хлеба и жестяную кружку воды с металлическим привкусом. Воду я выпила одним огромным глотком, отдала кружку стражнице и впилась зубами в хлеб. Но каторжницы не спешили есть сразу. Все женщины двинулись в обратную сторону, к узкому темному коридору, откуда выходили заспанные грязные заключенные из второй смены.

Измученные, болезненного вида женщины: нордки, имперки и даже эльфийки в оборванной холщевой одежде. Пахло от них хуже, чем от нищих. Когда каторжницы вышли, «Утгерд», как я её про себя назвала, подтолкнула меня внутрь коридора.

– Это спальня, – буркнула она. – Сральник слева от двери, если тебе нужно.

По запаху я сразу поняла, где туалет. А еще из «загона» тащило прелым сеном и гнилью. Поморщившись, я вошла внутрь, на ходу глотая хлеб, и в темноте уселась на мягкое сено. Возле меня потоптались другие женщины, рядом разместилась Бхусари, активно грызущая хлеб. Ненадолго воцарилась тишина, а потом мерные звуки ударов множества кирок из котлована возобновились.

– Как вас звать, новенькие? – грубый голос той нордки я узнала даже в темноте.

– Бхусари, – грустно отозвалась каджитка.

– Джулия Октавия, – ответила я.

– А я Хель.

– Может, вы заткнетесь? – раздался тонкий недовольный возглас.

– А может, я тебе уши оторву? – рыкнула Хель. Кто-то тихо засмеялся.