Иловайский дневник

Мы забрали из багажника машины свои вещи и дали таксисту 70 гривен, которые он упорно отказывался брать. Поселок Раздольное разделен на две части узкой речушкой Кальмиус. Передовой блокпост украинских военных на другой стороне реки. Коба просит купить ему сигарет, холодного пива и остается с Союзом у дороги, а мы с Мазуром и Сталкером идем в магазин. Пока мы отсутствовали, местные жители предупредили Кобу и Союза о том, что в поселке есть вооруженные бандиты. Солдатам не следует так открыто находиться посреди улицы. Необходимо срочно переправиться на противоположный берег.

Продавщица, увидев нас, прикладывает ладони к лицу. Магазин. Мы рассматриваем прилавки, как нечто невероятное. Продукты. Вода. Покупаю двухлитровую бутылку с холодным пивом и выпиваю, не отходя от прилавка. Не напиваюсь. Берем еще пятилитровую баклажку с водой, нарезанную колбасу, несколько пачек сигарет и булку хлеба. Вспомнив о просьбе Кобы, беру еще пару жестяных банок с пивом. Продавщица предлагает нам умыться и выносит ведро с водой за двери магазина. Сам про себя отмечаю — полное ведро. Это хороший знак. Продавщица извиняется за то, что ведро выносит на улицу.

— Ребята, простите бога ради, но вам нельзя здесь задерживаться. Если хозяин увидит, ругаться будет. Да и небезопасно здесь.

Смываем с лица и рук пыль, грязь и кровь. Не верится, что бывает столько воды. Продавщица причитает:

— Вы, как с могилы вылезшие. Господи, что же это такое?

Благодарим добрую женщину и возвращаемся к дороге к своим товарищам. Пока ждем какой-нибудь попутный транспорт, успеваем проглотить по несколько ломтиков колбасы и выпить пиво. Медленно с удовольствием затягиваюсь сигаретой. Мысленно благодарю Господа.

К нам подъехал местный таксист и развернулся возле магазина.

— Ребята, вам здесь нельзя. Здесь полно «сепаров». Садитесь в машину. Я отвезу вас через речку к вашим.

Несколько минут проводим в беседе на тему событий на Донбассе. Таксист делится своими мыслями:

— Да. Мы выходили на референдум и голосовали за ДНР. Мы хотели большей независимости от Киева. Донбасс кормит и греет всю Украину, а с нами не хотят считаться. Живем хуже всех. Все было нормально, но кто же мог подумать, что придут русские и начнется война? Мне жаль всех солдат. Если люди в беде, то неважно, за какую сторону они воюют. Помог бы любому. Только ненавижу нацистов и карателей.

Переезжаем небольшой мостик. Впереди дорога чуть поднимается под горку. Слева и справа холмы. На холме слева — позиция снайпера и пулеметчика. Справа — новенький свежевыкрашенный грузовик и бойцы вокруг него. Останавливаемся у дороги и выходим. Беру на память номер телефона таксиста. Благодарим. На прощание говорю ему:

— Только что ты помог пяти бойцам-добровольцам. Четверо из батальона «Днепр-1», который называют фашистским и карательным. Клянусь здоровьем своих детей, что никогда за все время пребывания в батальоне не стрелял в безоружных людей и не применял насилие в отношении мирных граждан. Ни разу не сделал ничего из того, о чем не мог бы рассказать своим детям, и за что меня мучила бы совесть.

Жмем друг другу руки и прощаемся.

Нацгвардейцы угощают нас всем, чем бог послал. А бог послал нацгвардейцам полный ящик различных импортных сигарет на любой вкус и цвет. От «Winston» и «Marlboro» до «Captain Black». В магазине я сигарет купил, но про запас угощаюсь парой пачек «Marlboro». Женщина из соседнего с постом дома приносит полную кастрюлю с чаем. Мы со Сталкером и Володей осушаем ее в один присест. Просим еще. Пока женщина уходит заваривать очередной казанок с чаем, угощаемся арбузом и еще уже не помню чем. Доедаем приобретенную колбасу и хлеб. Кобе и Союзу совсем плохо. Нужно срочно их увозить к врачам. Бойцы на блокпосту тормозят первую попавшуюся машину, в которой оказывается уже знакомый нам таксист. Сажаем в нее Кобу с Союзом и просим водителя отвезти в Волноваху. Сейчас уже и сам не могу вспомнить, почему мы с Вовой и Пашей не сели в эту же машину, а остались ждать колонну на посту.