Иловайский капкан

— Костюк всех увез на базу. Живых и мертвых.

— Наши все целы?

— Все, кроме Васнецова. Светлая ему память.

Оба надолго замолчали.

— Так кто теперь во главе страны? — спросил чуть позже Шубин.

— Председатель Верховной рады Турчинов, премьер-министром стал Яценюк, а во главе МВД Аваков.

— Гомосек, кролик и баптист, — гадливо скривился майор. — Бедная Украина. И кто же их назначил?

— Майдан, — пожал плечами Шалимов.

В палате появился старенький врач, чем-то похожий на Айболита, в сопровождении медсестры.

— Так, больной, в койку, — легонько похлопал по плечу Шалимова. — Ну, как вы, голубчик? — Уселся на его место.

— Ничего, терпимо, — тихо произнес Шубин. — У меня, насколько понял, огнестрел?

— Огнестрел, — кивнул седой головой доктор. — С повреждением правой лопатки. Могло быть хуже, если б не бронежилет. А это вам на память, — держите. — И вложил в руку Шубина пулю.

— От натовской снайперской винтовки «Гепард М-4», — внимательно осмотрел ее майор. — У нас таких нету.

— Вам виднее, — блеснул стеклами очков врач. — А сейчас вас погрузят на каталку, и я осмотрю рану. Анна Львовна, — обернулся к медсестре, — распорядитесь.

— И долго мне тут лежать?

— Если все пойдет хорошо, недели две-три, может, чуть больше, — с этими словами Айболит встал и продолжил обход.

После осмотра, перевязки и уколов, ближе к обеду, в палате появилась Оксана, в накинутом на плечи халате и с объемистым пакетом.

— Здравствуй, Саша, — присела на стул, сдерживая слезы.

— Привет, — улыбнулся Шубин, чувствуя запах знакомых духов. — Как сама, как дети?

— С нами все хорошо. Ты-то как? Вон какой бледный.

— Не беспокойся, со мной все нормально.

— Здесь для тебя соки и все то, что разрешил Михаил Антонович. Может, хочешь чего-нибудь?

— Спасибо, дорогая, — взял ее руку в свою Шубин. — Спасибо. Чем занимаются Юра и Аленка?

— Сидят дома. В город выходить опасно.

— Чего так? — широко раскрыл глаза муж. — Ведь теперь власть вроде у народа.

— На улицах полно западенцев Тягнибока и боевиков Яроша из «Правого сектора». Ловят и избивают милиционеров, а по ночам начались грабежи еврейских квартир. Многие срочно уезжают из Киева.

— Вон оно как, — протянул Шубин. — Теперь все ясно. А что слышно про «Беркут»?

— Он в вашем военном городке вместе с семьями. Я звонила подруге. Периметр окружен боевиками, но на штурм пока не идут. Оттуда никого не выпускают. Ведут переговоры о сдаче.

— Это вряд ли, — хмыкнул муж. — Наши теперь при оружии. Жаль, семьи их связывают. А теперь слушай меня внимательно. Больше сюда не приходи.

— Да я же… — начала Оксана.

— Я повторяю, слушай, — жестко сказал Шубин (та испуганно кивнула). — Как только вернешься домой, собери все самое необходимое и погрузи в нашу «Ниву». Детям скажи, что едете в гости к бабушке в Стаханов. То же самое соседям. С собой для охраны захватите Аскольда. Здесь в ближайшее время будет установлен бандеровский режим со всеми вытекающими. По принципу «наша влада повынна буты страшною». Я тебе рассказывал.

— Ужас, — прижала ладони ко рту Оксана. — Неужели так и будет?

— Все к тому шло, — уставился в потолок Шубин. — За меня не беспокойся, тут, как знаешь, Валера Шалим. Мы приедем туда же, как только я встану на ноги. А теперь вытри слезы и иди. Делай все, как сказал. Буду тебе позванивать.

— Иду, родной, — наклонившись, поцеловала его в щеку жена, быстро встала и ушла, оглянувшись на прощание.

Шубин между тем задумался. От Киева до Стаханова семьсот двадцать километров, и на внедорожнике их можно проскочить часов за десять, с остановкой на ночевку. Трассу жена знала, в прошлом году они ездили по ней в отпуск, и машину водила прилично. Трехлетний «немец» Аскольд, прошедший выучку в служебном питомнике УВД, в пути будет отличной охраной. По команде «фас» порвет горло любому.

«Так, а где же мой сотовый телефон?» — всплыла в голове мысль, и Шубин посмотрел в сторону дальнего окна, в которое с интересом пялился Шалимов.

— П-ц-ц, — издал шипящий звук майор, прапор вздрогнул и обернулся.

Обойдя другие кровати, у двух из которых тоже находились посетители, он, помогая себе костылем, прихромал к начальнику и уселся на стуле.

— Как твоя нога? — поинтересовался Шубин.

— Заживает, как на собаке, Александр Иванович. Врач сказал, через пару дней снимет швы и адью, можно лечиться амбулаторно.

— Добро. Слушай, а кто меня сюда доставил?

— Мы с Петром. А в чем дело?

— Где мои камуфляж и мобила?

— Шмотье под замком у кастелянши, там же, где и мое. А мобилу, удостоверение и бумажник я притырил до времени в надежном месте.

— После ужина и обхода принесешь их мне. Кстати, что тут за контингент лечится вместе с нами?

— Всякой твари по паре. На койках у крайнего окна два западенца с майдана. У одного дырка в черепе, у второго сломана ключица. Этот второй час назад звонил какому-то сотнику. Мыслю, сообщил о нас, сука. Остальные — избитые на улице зеваки и один работяга, упал с лесов на стройке. Вот вам, Александр Иванович, моя финка, — сунул холодное под одеяло, — а у меня дубовый костыль. Если что, сломаю, сойдет за нунчаки.

— Думаешь, за нами придут?