«Илы» летят на фронт

Но легко сказать - действовать. Для этого прежде всего нужны люди, наши работники, а они, видите ли, по деревням разъезжают. Едем и мы, но не в деревни, а к местным властям, как привыкли в Воронеже, в обком.

- Даже теперь,- взволнованно продолжает рассказ Александр Александрович,- когда знание ряда обстоятельств позволяет переосмыслить многое происшедшее в те жестокие годы, я не могу спокойно вспоминать о глубоком разочаровании, которое постигло меня при этом обращении к местным властям. Местных ресурсов для помощи нам не оказалось. Пришлось писать срочную докладную записку в ЦК Г. М. Маленкову с изложением наших предложений по размещению работников завода в городских домах и по ускорению строительства завода. Возможно, что наша докладная была не первая, но очень скоро городские власти получили указание о немедленном расселении заводчан в городских домах.

А эшелоны из Воронежа прибывали регулярно. С каждым составом, привозившим оборудование цехов, материалы и детали самолетов, приезжали и работники завода с семьями. Они тут же включались в работу по разгрузке транспортов и размещению оборудования в новых корпусах.

Безусловно, прибывающих интересовало новое место, и они забрасывали нас вопросами. Нас же продолжала волновать обстановка в Воронеже, дела на заводе. Для нас по-прежнему родным домом оставался Воронежский завод.

Первая весточка оттуда, с родины, была трагична. Оказалось, что на второй день после нашего отъезда - 12 октября - произошел очередной налет немецкого самолета на завод. Крупная бомба попала в крыльевой цех, были жертвы... Но завод работает, "илы" взлетают с нашего аэродрома и уходят на фронт. Основная идея плана эвакуации завода - не прекращать выпуск самолетов при перебазировке - успешно реализуется, и это очень здорово!

Наша ответная информация прибывающим товарищам была не столь утешительна. Огромный корпус агрегатных цехов и такой же корпус главной сборки самолетов еще не имеют крыш. Правда, расположенные в три этажа вдоль этих корпусов бытовки почти готовы, в них разместились технические отделы, администрация и цеховые службы. В корпусах для заготовительных цехов не закончено возведение стен. Для кузницы, компрессорной, кислородного завода еще только закладываются фундаменты. Отсутствуют складские помещения. На аэродроме не закончено строительство летного поля, нет хранилищ для бензина и масла. В корпусах нет воды, отсутствует канализация, не закончена электропроводка... Нет жилья для работников завода и так далее...

Словом, мало чем мы могли порадовать товарищей на новом месте. А тут зима начала все более активизироваться. При этом оказалось, что для здешних мест характерным является ветерок, усиливающийся по мере того, как крепчает мороз.

Казалось, было от чего прийти в уныние, повесить нос. И что греха таить, некоторые из нас не выдержали натиска невзгод, захандрили. Были заболевания физические, большей частью желудочно-кишечные или простудные. Здесь дело было ясно - человек получал отпуск на несколько дней, ехал к семье в деревню, лечился, отдыхал и возвращался здоровым. Труднее было с теми, кого невзгоды надломили морально, кто потерял веру в свои силы. К счастью, таких среди нас было немного, буквально единицы и с помощью товарищей они постепенно преодолели свою духовную слабость, взяли себя в руки.

Итак, "конвейер" эшелонов, перевозивших оборудование и людей из Воронежа, действовал непрерывно. И для коллектива заводчан, собравшегося на новой площадке, главной задачей стала: привезенное оборудование принять, расставить по цехам в новых корпусах и оживить. Все начиналось с разгрузки.

Так же, как и в первый день, грузы катились по заводскому двору на обрезках труб и бревнышках. Правда, появился еще один вид транспортного средства, это металлический лист с привязанным к нему тросом или веревкой. Станок устанавливался на лист, несколько человек впрягалось в тросовую петлю, один-два помогали сзади - и станок ехал по подмерзшей, к тому времени покрытой снежком дороге.

Работа изматывала нас до изнеможения. Вечером к себе в барак мы возвращались вдрызг измотанные, грязные и голодные. Не было слышно обычных шуток и "розыгрышей". Даже неутомимый Лева Соколов и тот стремился забраться к себе на нары побыстрее.

Как-то в один из вечеров у нас в бараке произошел примерно следующий разговор:

- А что, Анатолий Николаевич, народ интересуется, сколько времени мы будем работать грузчиками? - нарочито громко спросил Лева, привлекая внимание соседей.

- И народ этот - я,- пробовал отшутиться Соболев.

- Ну и я тоже, конечно, ведь я же предцехкома, если ты не забыл. Давай все же посмотрим, что получается: вот прибыли мы сюда, разгрузили свой эшелон, растаскали привезенное добро по местам - это хорошо, порядок.

- Верно,- подтвердил Соболев.

- Теперь прибывает второй эшелон, разгружать его опять нам. Третий снова нам работа. А там и четвертый поспешает...

- Постой, Лев, погоди, хватит трех, четвертый еще будет только завтра,- пробовал остановить Соколова Анатолий.