Им помогали силы Тьмы

Машины отъехали, но Грегори не знал, оставили гестаповцы кого-либо из своих людей в засаде. Он осторожно приоткрыл люк, прислушался, потом осторожно спустил вниз стремянку и тихонько сошел на лестничную площадку. Снова прислушался. Тихо как в могиле. Минут за десять он обошел все помещения, соблюдая все меры предосторожности, и убедился, что засады нет, в доме он один. Следы самого бесцеремонного обыска встречались на каждом шагу: выдвинутые ящики, раскиданная одежда графа и белье Сабины на полу.

Чтобы успокоиться и привести мысли в порядок, Грегори плеснул в стакан бренди и уселся обдумывать дальнейшие действия. За Сабину особенно беспокоиться не следует: предостережение, которое она, не раздумывая, сделала сразу после путча Риббентропу, должно было до него дойти. Поэтому у нее железное алиби, свидетельствующее о том, что она не была замешана в заговоре. Какой бы лютой ненависти не испытывал Гиммлер к Риббентропу, он не осмелится замучить его женщину и агента в своих застенках. Скорее всего, их только допросят с Труди о том, куда и когда уходил фон Остенберг, с кем поддерживал контакты, и отпустят.

На случай, если гестаповцы намереваются совершить повторный визит на виллу, Грегори не стал убирать оставленные ими в беспорядке вещи, а взял из кладовки продукты на ужин и поднялся к себе в комнату. Там уселся у окна поджидать Сабину. Но час тянулся за часом, а ни ее, ни Труди все не было. В полночь начался налет на Берлин. Когда налет закончился, Грегори решил, что ночью Сабина уже не появится. Тогда он взял с собой пару одеял и полез ночевать на крышу.

Проснулся он рано, спустился вниз, позавтракал и стал опять поджидать Сабину, но часам к десяти стало ясно, что гестапо задержало ее надолго. Чем это ей грозило, Грегори прекрасно понимал. Следовательно, надо было что-то предпринять, чтобы спасти ее. Он открыл в гостиной потайной шкафчик за картиной, снял телефонную трубку и нажал кнопку вызова. Почти сразу же на том конце провода откликнулся мужской голос:

— Кто говорит?

— Я говорю вместо номера сорок три, — ответил Грегори. — У меня срочное сообщение для господина фон Вайцзеккера. Соедините нас, пожалуйста.

— Сожалею, — твердо отчеканил голос, — но господина фон Вайцзеккера в данный момент нет. Он на озере Шлосс Штейнорт с господином рейхсминистром.

— Когда он должен быть обратно?

На том конце воцарилось молчание, потом голос произнес:

— Ожидается, что он приедет после полудня. Но мы не знаем точно когда.

Опасаясь, что его сообщение может попасть не в те руки, Грегори сказал:

— Хорошо, я перезвоню после полудня. — И, охваченный тревогой, повесил трубку.

Заглянув в гараж, Грегори обнаружил там приземистый спортивной модели красный «мерседес». Глядя на изящную машину, Грегори подумал, что фотография Сабины за рулем могла бы служить лучшей рекламой для машины этой фирмы. К великой своей радости он отыскал запас бензина нетронутым. До полудня он приводил машину в порядок после ее вынужденной долгой консервации, одновременно держа ухо востро на случай того, что кто-то приблизится к вилле со стороны дороги. Когда он закончил свои приготовления и заполнил бензобак и запасную канистру до отказа, проверил напоследок мотор и остался доволен проделанной работой.

К ленчу Сабина не вернулась, и ему оставалось только уповать на то, что гестаповцы пока не приступили к своим измывательствам над ее прекрасным телом, что Труди не пытают каленым железом. Он не находил места от беспокойства и, еле дождавшись половины четвертого, снова позвонил по частному телефону.

К его огромному облегчению, его сразу же связали с Эрнстом фон Вайцзеккером. Отказавшись назвать себя, Грегори кратко пересказал события, произошедшие вчера на вилле, и потребовал, чтобы об этом немедленно доложили Риббентропу. Личный секретарь рейхсминистра сделал даже лучше, сам тут же позвонил от лица своего шефа в штаб-квартиру гестапо.

Сделав, казалось, все, что было в его силах, чтобы помочь двум женщинам, Грегори, как ни хотелось ему сразу же пуститься в путь, решил, что надо дождаться возвращения Сабины и Труди, тем более что трогаться с места ему лучше всего в сумерках, чтобы как можно меньше народа обратило внимание на выезжающий вызывающе-красный «мерседес».

Он сходил за бутылкой вина в погреб, добыл из кладовки холодной закуски и приготовился к трапезе, как вдруг зазвонил городской телефон. Звонок был столь резким и неожиданным, что Грегори вздрогнул, с минуту постоял в нерешительности, прислушиваясь к настойчивому трезвону, потом прикрыл платком микрофон и измененным голосом произнес:

— Алло!

Звонила Сабина. Немного помолчав, она сказала: