Им помогали силы Тьмы

Гадание продолжалось, и, покончив с женщинами, Грегори перешел к мужчинам. Большинство из них должны были пережить войну, все, кроме троих, которым Грегори честно сказал, что они отдадут свои жизни за фюрера, но отказался назвать даты смерти и подробности. Один из них был флотский капитан, и по поводу него Малаку передал как мысленно, так и подтвердил скороговоркой по-турецки — что он делал в тех случаях, когда стремился, чтобы Грегори понял его наверняка и не сделал важной ошибки, — подтвердил, что этот капитан играет среди присутствующих роль сексота и предателя, что он приставлен к Герингу, чтобы докладывать о каждом его шаге.

Грегори об этом капитану ничего не сказал, а закончив сеанс, он обратился к рейхсмаршалу:

— Ваше превосходительство, психологические опыты, которые мы провели с вашими гостями, выявили одно побочное обстоятельство, которое я не раскрыл присутствующим, поскольку оно предназначено только для ваших ушей и касается вашей безопасности. Не соблаговолите ли вы дать мне аудиенцию на несколько минут?

Геринг внимательно посмотрел ему в глаза, затем кивнул, приподнял свою слоноподобную тушу с отделанного слоновой же костью и золотом трона и прогудел:

— Идемте за мной.

Подобрав полы тоги, он прошествовал в переднюю, указывая Грегори дорогу. Передняя тоже отличалась вычурной роскошью, как и все помещения в этом доме: на стенах развешана сказочная коллекция картин старых голландских мастеров, в центре комнаты антикварной работы огромный резной стол. Глава «Люфтваффе» с одышкой опустился на стул, сделал Грегори знак присесть на другой и спросил:

— Так что же вы хотели мне сообщить?

— Этот капитан из водоплавающих, — начал Грегори. — Я не знаю его имени, но мой коллега абсолютно уверен в том, что капитан приставлен к вам для осведомительства.

Широкое лицо Геринга расплылось в улыбке.

— Да, я знаю. Он — мой Военно-морской атташе, да только платит ему Гиммлер, а я его держу на поводке. Лучше уж Черт, которого ты знаешь, чем Ангел, которого ты не знаешь. И пока я его держу при себе, Гиммлер не пришлет шпионить за мной никого другого. Я имею возможность скармливать все, что нахожу нужным, этому сумасшедшему негодяю, все, что ему полагается знать обо мне.

Грегори улыбнулся:

— Но подстраховаться все же не мешает, господин рейхсмаршал. Мы с господином Малаку испытываем к вам чувство благодарности за то, что вы вытащили нас из тюрьмы, и готовы служить вам всем, что в наших с ним силах.

Геринг с минуту внимательно вглядывался в лицо Грегори, видимо соображая, что у него на уме.

— А скажите мне, господин Протце, какая доля из вашего замечательного представления может быть отнесена на счет ловкого надувательства? Разумеется, проверить сейчас ваши предсказания о будущем этих людей невозможно, но все мои нынешние гости — люди весьма известные, следовательно, ваш восточный приятель, для которого вы, кажется, выступаете в роли режиссера-постановщика, мог узнать некоторые детали из их прошлого и самыми традиционными средствами.

— Нет, — твердо и решительно ответил Грегори. — Я заверяю Ваше превосходительство в том, что господин Малаку воистину обладает мистическими познаниями и сведущ в Черной магии. В конце концов, мы оба с ним были на протяжении последних четырех месяцев заключенными в Заксенхаузене и поэтому никакими другими путями не могли раздобыть сведения из биографий ваших гостей.

Геринг кивнул:

— Да, это так. Тут у вас безупречное алиби. Фюрер и Гиммлер питают некоторую слабость к оккультным наукам, что же до меня самого, то я никогда такие вещи не воспринимал на веру, да и сейчас придерживаюсь того же мнения. Во что я могу до некоторой степени поверить, так это в способность медиума читать мысли человека о себе, а потом правильно их интерпретировать в нужном контексте. Но это и не рыба, и не мясо. Вы смогли замечательно развлечь нас, что при нынешних обстоятельствах дорого стоит. Что ж, вы можете идти. Передайте полковнику Кайндлю, чтобы он угостил вас вином и защитил от разгневанных женщин. Скажите ему, что я скоро вернусь. Мне надо сделать несколько заметок.

Геринг вынул из стола листок бумаги и вечное перо.

Поблагодарив его, Грегори поднялся, поднял руку в нацистском приветствии и пошел к двери. Он дышал спокойно и уверенно — странный допрос Геринга закончился благополучно, а вечеринка действительно удалась. Теперь все было покончено с голодом, холодом, вшами, дикой усталостью от работы в Заксенхаузене. Он был в безопасности, надо было лишь изредка развлекать рейхсмаршала и его гостей, наслаждаться хорошей пищей и комфортом Каринхолла.

Он был уже у самой двери, когда за его спиной раздался отчетливый и язвительный голос Геринга:

— Да, кстати, как там поживает моя давнишняя добрая знакомая Эрика?

Глава 23 По ту сторону рампы

— …Моя давнишняя добрая знакомая Эрика?