Им помогали силы Тьмы

— Извините, пожалуйста, за беспокойство, но я, видите ли, венгр, в Берлине совсем недавно. Матушка моя служила у госпожи баронессы Тузолто кормилицей, и у меня к ней имеются рекомендательные письма. Но адреса ее не могу найти, а в справочнике он не значится. Матушка говорила, что госпожа баронесса близкий друг господина рейхсминистра, поэтому я взял на себя смелость узнать, не в курсе ли кто-нибудь из домашней прислуги господина рейхсминистра, где мне ее найти.

Толстые губы лакея расплылись в довольной улыбке.

— Да-а, лакомый был кусочек, эта баронесса… Такую в постель затащить — и больше ничего на свете не надо. Была она подругой моего господина, была — а теперь он с ней вроде как и не знается. И она сюда, понятно, не приезжает. Госпожа бы такого не потерпела, ну и хозяин ее поселил тогда на чудной маленькой вилле на острове Шлахтен, прямо у входного фарватера озера Ванзе. А в добрые старые времена там все больше на лодках катались, эх, какие времена были! Ну, насколько мне известно, она там все так и живет, и катается, мать ее так! Сходи туда и узнай — может, и повезет. А мне с тобой некогда тут лясы точить.

Узнав, что вилла на острове зовется «Вид на Зе» и как туда лучше всего добраться, Грегори рассыпался в благодарностях и ушел.

Полускрытая деревьями, вилла стояла в пятидесяти ярдах от дороги. С одной стороны он приметил какое-то служебное строение, наверно, гараж с комнатами для шофера и механика наверху, но на воротах висел замок. Сама вилла была трехэтажной и, судя по габаритам, в ней было комнат десять. Муслиновые занавески на окнах верхнего этажа давали основание предполагать, что там кто-то живет, под навевающим сонливость зноем никого кругом видно не было, и Грегори решил сделать разведку.

Зайдя в боковую калитку, он прошел через кустарники и, обогнув гараж, вышел в небольшой дворик. Дальше снова начинался кустарник, и, используя его как прикрытие, он пошел дальше. Сквозь кусты он заметил, что задним фасадом вилла выходит на чудную зеленую лужайку, заканчивавшуюся озером, и с одной стороны у озера есть свой лодочный причал и сарайчик для лодок. А с ближней к нему стороны лужайки был подвешен гамак под полосатым тентом, но разглядеть, есть ли кто в гамаке или нет, он не мог, но лежавшая рядом книжка и садовый столик с бокалом наводили на подозрение, что в гамаке кто-то прохлаждается. Осторожно он приблизился к гамаку и заглянул внутрь: там спала Сабина.

Итак, удача не оставила его. Он искал ее и нашел. Но только удача ли это для него? Он пытливо вглядывался в ее черты, пытаясь прочесть свою судьбу. Эта очаровательная распутница отдавалась с одинаковой страстью и ему и Иоахиму Риббентропу. Но это все в прошлом — толстомордый лакей сказал, что Иоахим дал ей отставку. Скорее всего, из-за той дезинформации, которую он, Грегори, переслал с ней в Германию. Да, задачка: может ведь и отомстить — женщины такого не прощают. А если и простит, то ему от этого не легче.

Зная ее страстную натуру, Грегори всерьез обеспокоился за свое целомудрие. А как же Эрика? Неужели все начинать сначала? И все же, все же Сабина — его единственный шанс без особого ущерба для здоровья покинуть пределы Германии.

Глава 16 Очаровательная распутница

На Сабине было легкое летнее платье, подчеркивавшее соблазнительные изгибы ее тела, и Грегори невольно залюбовался стройной фигурой и совершенными чертами лица. Сейчас ей было двадцать восемь, и, честное слово, она почти не изменилась со времени их первой встречи. В уголках губ появились маленькие смешливые морщинки, грудь, пожалуй, стала больше, бедра чуть шире, женственнее, но кожа сохранила прежнюю свежесть и напоминала лепестки магнолии, темные шелковистые волосы так же густы, лоб гладок, рот во сне чуть приоткрыт и видны ровные мелкие зубы. Губы ее всегда были ярко-красными, поэтому она редко пользовалась помадой, впрочем, она никогда не подкрашивала и густые черные ресницы со слегка загнутыми кончиками.

Отступив на шаг, он громко и внятно произнес несколько слов по-венгерски — то немногое, что он знал на этом языке:

— Матерь Божья, все мы верим,
Что ты зачата без греха…

Это было начало куплета, который она столько раз повторяла вместо молитвы перед тем, как прыгнуть к нему в постель.

В гамаке послышалось легкое движение, Сабина приподнялась, а он спрятался, нырнув под гамак. С тихим смешком она закончила куплет:

— Тебя мы молим, уповая,
Грешить, как ты, не зачиная.

Она засмеялась и позвала:

— Ну выходи, чего прячешься?

Он высунул голову из-под гамака и дурашливо улыбнулся.

— Грегори! — ахнула Сабина, широко раскрыв от изумления глаза.

— Ага! Значит, не я один знаю твою маленькую молитву, — засмеялся англичанин.

— Конечно, ты один, — кокетничала она. — Это я спросонья решила, что вернулась в дни своей юности, к моим венгерским ухажерам. Ну ладно, оставим, что ты делаешь?

— Да так, заглянул в Берлин со скуки. Надоела мне эта война — уничтожу Третий Рейх, и войне конец.