Имаго

— Тебе не нужно было приносить что-то, однако спасибо.

Он наградил меня улыбкой, от которой у меня внутри все перевернулось.

— Пахнет изумительно.

— Ужином, который я не могу приписать в заслуги себе. Это все дело рук Ремми. Надеюсь, ты любишь форель по-тайски?

Он хмыкнул.

— Звучит аппетитно.

Мы зашли внутрь, где он погладил Розмари, и я подумал, что сейчас подходящий момент для того, чтобы рассказать ему о планах на завтрашний ужин.

— Не хочу самонадеянно предполагать, что будет Свидание Номер Четыре, но я, возможно, уже организовал кое-что…

— О? — Он непринужденно облокотился на кухонный стол. — Ты настолько самоуверен, что надеешься на четвертое свидание?

Я пожал плечами.

— Самоуверен. Полон надежд. Это одно и то же.

Он улыбнулся, и его щеки покрыл легкий румянец.

— Мне надо проверить свое расписание, но думаю, я буду свободен.

Я усмехнулся.

— Хорошо. Потому что персонально для нас будет готовить шеф-повар.

Он уставился на меня.

— Ты серьезно?

Я кивнул.

— Ага. И он тоже прелесть. Хотя есть и минус.

— Какой?

— Мы будем ужинать не одни.

— О.

— Но они обещали рано уйти. Надеюсь, ты не возражаешь.

Его румянец стал ярче.

— Ничуть.

Я провел пальцем по его горячей щеке, затем помахал ресницами у его скулы, делая поцелуй бабочки. У него перехватило дыхание, и он, положив руку мне на затылок, привлек меня для настоящего поцелуя. Черт. Я прижал его к кухонному столу, и он с гортанным стоном прильнул к моим губам глубже.

Боже, я был готов целовать его вечно.

Но стоило мне набрать воздуха для нового поцелуя, как нас испугал сигнал микроволновки. Я рассмеялся над тем, как только что вздрогнул, а Лоусон облизнул нижнюю губу.

— Это рис, — пробормотал я, не в силах оторвать взгляд от его рта. — Который мы могли бы полностью игнорировать еще какое-то время. — Я снова поцеловал его, но в этот раз нас прервал сработавший таймер духовки.

Лоусон хихикнул.

— Думаю, вселенная пытается нам что-то сказать.

— Да. Если я сожгу форель Ремми, она убьет меня.

И я накрыл на стол. Лоусон похвалил рис, а также приготовленные на пару фасоль и молодой кабачок, зная, что это единственное, что сделал я сам. Мы пили вино и понемногу разговаривали о новых законах об охране окружающей среды, об изменении климата, о музыке, но между нами постоянно чувствовался какой-то глубинный заряд сексуального напряжения.

Оно чувствовалось в каждом движении его рта, когда он подносил к нему вилку, в каждом глотке вина. В его взгляде, когда он смотрел на меня, в том, как его пальцы обнимали бокал. Даже в линии его челюсти, в его шее, в тембре его голоса. Все, что он делал, заводило меня.

Он сделал глоток вина и медленно поставил бокал на стол.

— Если ты продолжишь смотреть на меня таким взглядом, я соглашусь на все, что бы ты ни захотел сделать со мной.

Ох, черт.

Я на мгновение онемел. Чтобы заговорить, мне пришлось сделать вдох.

— Я ничего не могу с этим поделать. Я даже не могу заставить себя извиниться. Ты до безумия сексуален, Лоусон, и даже не представляешь, что именно я хочу с тобой сделать.

Его щеки вспыхнули, но глаза потемнели. Он дерзко встретил мой взгляд.

— Означает ли это, что в какой-то момент твои губы окажутся на моем теле?

Игры кончились, и я пропал. Каждый нерв в моем теле гудел, член пульсировал, а яйца ломило от страсти. Я встал, со скрежетом отодвинув свой стул, и обошел вокруг стола. Лоусон даже не пытался подняться. Он просто сидел, смотрел на меня с понимающей дерзкой ухмылкой и ждал, каким будет мой следующий ход.

Глава 10. Лоусон

Джек, протянув руку, поднял меня на ноги, но вместо того, чтобы, как я надеялся, отвести на диван или в спальню, подтолкнул меня к краю стола, а потом прижался ко мне всем своим телом и поцеловал так, словно я принадлежал ему.

По силе, с которой он стиснул меня, я почувствовал степень охватившего его безрассудства и чистейшего, собственнического желания. Он вторгся языком ко мне в рот, объявляя своим все, к чему прикасался.

Он явно был возбужден — его эрекция прижималась к моей. Не отрываясь от моих губ, он терся о меня, чего мы оба так жаждали.

Между нами вспыхнула страсть, о существовании которой я и не подозревал. Я вожделел его каждой клеточкой своего тела.

Он прижал меня к столу с такой силой, что тот сдвинулся с места. Я поднял ноги и обхватил ими его, уже готовый взмолиться, чтобы мы перешли на кровать.

Джек подхватил меня своими большими руками под бедра, но стоило мне подумать, что сейчас он отнесет меня в спальню, как он поставил меня на пол. Протестуя, я отодвинулся. Я был до крайности возбужден, не меньше, чем он, и мне было необходимо, чтобы он дотронулся до меня…

— Джек, пожалуйста.

Его губы были влажными и припухшими, а взгляд расфокусирован и наполнен огнем, которого я не видел прежде. Его грудь вздымалась, ноздри трепетали. А потом он медленно опустился передо мной на колени.

— О, боже.

Расстегнув мой ремень, он резко выдернул его за пряжку. Затем расстегнул пуговицу и опустил молнию так, словно обезвреживал бомбу. Он не торопился, видимо, смакуя момент, и все, чего я хотел, — это почувствовать его рот.