Имам Шамиль

После окончания заседания здесь же, на совете, было решено временно назначить наибом Ансаля Кебед-Магому.

Новый наиб, приехав на место назначения, собрал сход.

— Люди Ансаля, те, которые были возвышены над вами, пользуясь своими правами, нарушали законы шариата. Они унижены, наказаны судом. Теперь я назначен сюда, вот фирман (приказ), — сказал он, разворачивая бумагу и подавая ее старосте Ансаля. — Всякий наиб не есть безапелляционный судья от имамата. Он должен служить примером честности и справедливости при решении дел народа, над которым поставлен. Разумный правитель не будет делать и желать людям того, чего не хотел бы для себя. Так говорит имам. Все, что у вас было отобрано Идрисом и его помощниками, будет возвращено. А дома, имущество и земли, принадлежащие им, будут розданы немощным старикам, бедным вдовам и сиротам. Так приказал Шамиль. И вы не судите о лучшем из мусульман по людям колеблющимся, неверным, способным на мошенничество и обман. Имам ведет себя как гость на этом свете. Его путь — чистый путь шариата. Он старается вести всех заблуждающихся по этому пути, не возвышаясь, не ограждаясь, не угнетая. Он бескорыстен и правдив. С презрением относится к красному и белому металлу, перед блеском которого не могут устоять не только простые смертные, но и многие владыки. Давайте будем следовать по его пути, сметая тех, кто хочет препятствовать.

Многие ансальские старики, выступив, поддержали Кебеда. Одни успокоились, другие, особенно бедняки, обрадовались. Однако Кебеду недолго пришлось править в Ансале. Бежавшая ранее местная знать стала постепенно возвращаться, требуя возврата домов, имущества и земельных угодий. Некоторые из них тайно отправили своих людей звать на помощь отступников и царские войска. В Ансаль внезапно явился Ахмед-хан мехтулинский, который сообщил о движении многочисленного отряда русских. Хан хотел схватить Кебеда и муртазагетов, но жители Ансаля, узнав об этом вышли навстречу Ахмед-хану и заявили:

— Если кто-либо из богачей или тех, кто явился им на помощь, причинит хоть малейший вред наибу Кебеду и его помощникам, оружие будет оголено!

Тогда мехтулинский хан оставил свое намерение. Ансальцы выделили вооруженных людей, которые проводили Кебед-Магому с помощниками в Чечню.

Глава вторая

В 1840 году весь край, расположенный между реками Сунжа и Андийским Койсу, признал власть Шамиля. Только правителю Хунзаха, перешедшему на сторону имама, не удалось удержать за собой бывшую ханскую столицу.

Оставив семью в Цельмесе после поражения под Хунзахом, Хаджи-Мурад поехал в Чечню. Имам сделал его наибом общества Анди. Узнав, что Шамиль собирается в поход, Хаджи-Мурад предложил свои услуги. Но имам сказал:

— Мы пойдем вниз, в противоположную сторону, войска достаточно. Ты сначала завоюй сердца новых подданных, сплоти их вокруг себя и жди нашего прихода наверх.

С десятитысячным отрядом Шамиль направился к Назрани. Наиба Малой Чечни Ахвердиль-Магому с двумя тысячами отборных чеченских всадников послал в Малую Кабарду. Ахвердиль-Магоме удалось прорваться на Военно-Грузинскую дорогу. Он напал на русское поселение Александровское, разорил его, захватил много скота, пленных и хотел было повернуть обратно, но части владикавказского гарнизона успели подойти, отрезать путь. Ахвердиль-Магоме удалось вырваться из окружения с потерей всей добычи и части своей кавалерии. Теперь думать о Малой Кабарде наиб Шамиля не мог. Удрученный постигшей его неудачей, он спустился к Моздокской дороге, где напал на оказию, следовавшую в Ставрополь. Вместе с оказией под охраной солдат и гражданских вооруженных конников туда направлялась дорогая карета.

Увидев спускавшихся к дороге горцев, празднично разодетые верховые ускакали к городу. Солдаты охраны сначала попытались сопротивляться, вскинув винтовки. Их воодушевил пушечный залп, грянувший с крепостных стен Моздока. Однако помощи из города не последовало. Мюриды не остановились.

Видя бессмысленность сопротивления, солдаты опустили винтовки. Ахвердиль-Магома, намеревавшийся напасть на город, решил ограничиться захватом большого обоза. Оказию в окружении мюридов он направил вверх, в чеченские горы. Двигались быстро. Разоруженные пешие солдаты едва успевали за подводами и каретой.

Только к исходу дня, переступив границу чеченской земли, Ахвердиль-Магома сделал привал. Наиб сошел с коня и направился к карете. Через опущенную занавеску ничего не было видно. Он распахнул дверцу и остолбенел, ослепленный. Открытой стороной карета оказалась обращенной к западу. Лучи заходящего солнца осветили роскошно разодетых двух женщин, которые в испуге жались друг к другу. Одна, постарше, в строгом бордовом бархатном платье, с пышным узлом вьющихся золотистых волос. Вторая, молоденькая брюнетка в длинном белом платье, украшенном кружевами, в дорогой фате с бриллиантовой диадемой. Самоцветы сияли в ушах, на белой шее, холеных пальчиках, запястьях, но все это блекло перед нежной красотой ее лица, сиянием глаз, похожих на два агата.