Читаем Имам Шамиль полностью

Нукеры подвели коней имаму, Гази-Магомеду и Магомеду-Шафи. Все уселись, подъехали к головной колонне войск. Взвизгнула зурна, раздалась быстрая дробь барабана. Под старый восточный марш тронулся строй. Шамиль с тремя сыновьями ехал впереди. Дорога шла через лес. В нем было тихо, светло, пахло сыростью и прелой листвой. Джамалуддин разглядывал стволы деревьев, смотрел вдаль. Кегер, не сдерживаемый ездоком, все время вырывался вперед. Глядя на Джамалуддина, Шамиль сказал:

— Видите, как торопится домой. Видимо, истосковалось сердце его по родным и близким.

Услышав слова отца, Джамалуддин осадил коня и, поравнявшись с братьями, ответил:

— Ты прав, папа, истосковалось сердце мое, особенно по матери, как она?

Джамалуддин заметил, как братья, склонив головы, отвернулись, а лицо Шамиля сделалось каменным. Никто не отвечал на его вопросы.

— Почему же вы молчите, здорова она, жива? — с тревогой в голосе переспросил Джамалуддин.

— Сын мой, я не хотел огорчать тебя, омрачать твою радость на пути к дому, но коли ты жаждешь узнать, скрывать не стану — покинула она этот тленный мир.

Джамалуддин, вздрогнув, снял папаху. Больше он не задал ни одного вопроса. Всю дорогу ехал не поднимая обнаженной головы. Когда стали подъезжать к Ведено, Шамиль сказал:

— Каждый проходит отрезок пути, предначертанный богом. Ни мольбами, ни скорбью его не продлить. Надень шапку, подними голову и восславь аллаха, который вернул тебе святую матерь — родину.

Дарго-Ведено готовился к встрече сына Шамиля и других горцев-аманатов и военнопленных, возвратившихся с чужбины. Крыши домов были усеяны молодыми женщинами, девушками. Дети, старики и пожилые горянки вышли на улицу. Вездесущие ребятишки, шумной стаей выпорхнув из-за придорожных деревьев, громкими криками известили аульчан о приближении отряда. Ворота резиденции имама широко распахнуты. У дома и во дворе было много народу. В глубине двора дымились костры под огромными медными котлами. Здесь же разделывались туши баранов и быков. К поварам и стряпухам солдаты, пришедшие из слободки, подносили воду, они же поддерживали огонь в очагах, подкладывая поленья.

Когда имам с сыновьями въехал во двор, мать Баху, тетушка Меседу, родственницы и близкие, жены приближенных имама вышли во двор. Они поочередно подходили к Джамалуддину, прижимали к груди, не сдерживая навернувшихся слез радости. После встречи с бабушками, тетушками, дворней Шамиль повел Джамалуддина наверх, в гостиную. Здесь его ждали жены имама, сестры, невестка — жена Гази-Магомеда. Джамалуддин сразу обратил внимание на невысокую плотную женщину с широкими, сросшимися бровями, с глазами немного навыкате, с надменным выражением лица. Она первая шагнула в его сторону.

— Это твоя мачеха Загидат, дочь моего учителя почтенного устада Джамалуддина-Гусейна казикумухского, — представил Шамиль.

Джамалуддин смутился, видя, что мачеха, как и положено светской женщине, первой не протягивает ему руку. Растерялась и смелая Загидат, видя, что пасынок, как и положено горцу, не протягивает первым руку женщине. Все в недоумении переглянулись. Однако Загидат, нарушив обычай, подала руку сконфуженному Джамалуддину. Он снял папаху, наклонился и поцеловал руку мачехи. Теперь растерялся сам Шамиль. Загидат резко отдернула руку. На лицах присутствующих появилась какая-то растерянность. Все были удивлены. Никто из женщин не мог допустить и подумать о том, чтобы не только сын имама, но даже самый недостойный мужчина-горец когда-либо мог поцеловать руку молодой женщине. Только Шуанат с нескрываемым удовольствием наблюдала за этой сценой.

— Это моя вторая жена — значит, твоя вторая мачеха, — сказал Шамиль, показывая на нее.

Джамалуддин глянул на изящную, скромно одетую женщину, еще сохранившую яркую красоту восточного лица. Он был удивлен, заметив ее грациозную позу, и поражен, когда, сделав изящный реверанс, она сказала по-французски: «Приветствую вас, друг мой». Шуанат привычно поднесла нежную ручку к устам Джамалуддина. Растерянный Шамиль сделал шаг назад, словно не понимал, что творится. Не обращая внимания на мужа, Шуанат, повернувшись лицом к стоящей рядом красавице Каримат, сказала:

— Знакомьтесь, жена вашего брата Гази-Магомеда.

Дочь бывшего элисуйского султана, царского генерала Даниель-бека так же изящно и грациозно, как Шуанат, подала руку Джамалуддину. Когда сын прикоснулся и к руке невестки, Шамиль окончательно вышел из себя. Строгий глава семейства, обеспокоенный тем, что его сын облобызает все женские руки, подойдя к старшим дочерям, шепнул:

— Быстро обнимите брата.

Девушки двенадцати-тринадцати лет, подбежав к Джамалуддину, повисли у него на шее.

— Это родные сестры твои Нафисат и Патимат, — сказал Шамиль.

— Я тоже родная сестра, — воскликнула Наджибат, обиженно глянув на отца. Джамалуддин, посмотрев на девочку, увидел ее искривленные внутрь стопы. Он подошел, взял ее на руки. Девочка обняла его шею. Вторая дочь Загидат — Баху и маленькая Софият — дочь Шуанат тоже кинулись к Джамалуддину, протянув ручки.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное