Имани (СИ)

Он врал. Нет, он не уйдёт просто так, он хищник. Но не только поэтому я медлил.

- После того что ты сделал, она не выпустит тебя.

- Да псина сожрала бы меня! Это была гребная самозащита! Меня бы даже в суде оправдали.

- Я знаю, что ты с ней делал. С девчонкой.

Он напрягся.

- Да брось, это же фигня...

- Фигня?!...

- Немного потрепал.

- Слушай, лучше молчи...

- Кончай, ты паришься из-за фигни... ну шутка, черт. Просто шутка. Я особо больно-то ей старался не делать, так, поржал.

- Три дня? Шутка?! Поржал?! Ты вообще в мире людей жил, или где?!

- Три дня? Какие три дня, ты чего?

- Ты жил с ней три дня. До того, как она вырубила тебя и затащила сюда.

Он открыл рот. Закрыл. Нахмурился. Недоверчиво чему-то усмехнулся.

- Брат, она же тебя дурит. Дурит! Какие три дня? Что она тебе там наплела?! Я с ней жил?! Это что за херня?

- Нет? Этого не было?

- Ты влюблённый лошок! Она тебе вешает на уши хрень всякую! Она меня огрела по башке, вон дырка в черепе, наверное, осталась... может я подохну тут от этого. Какая-нибудь жидкость в мозгах накопится и без больнички тут буду корчиться. А ты слушаешь ее лажу!

Я молчал. Он не получил обратной связи и продолжил свой театр.

- Темыч, я в первый день тут уже был, в клетке. На меня кинулась псина, я придушил ее, а девка сзади меня чем-то бомбанула. Все, свет погас. Финита! Какие три дня, ну она тебя морочит... она надрачивает тебя против меня, ты не понимаешь?!

Убедительный театр. В его словах была логика, Има могла выдумать эту историю с насилием. Но в клетке был он. Ему нужно было выбраться, поэтому он тоже мог врать. Я по-прежнему молчал.

- Ладно, слушай. Я тебе клянусь, я никогда этих баб не трахал, которые шли по заданию. Это расслабляет, зачем лишние напряги? Мне это и в голову не пришло бы.

Значит врал все-таки он.

- Надежда Мальцева. - Сказал я.

- Кто...

- Журналистка, в прошлом году.

- И что? Это к чему?

- К тому, что ты их не трахаешь.

- Да я ее не трогал.

- В отчётах было, что ее изнасиловали и убили.

- Охренеть! Да я не знаю с кем она там кувыркалась до того, как я пришёл! Совпало!

- Да, совпало...

- Чего тебя бомбит-то?! Почему мы сейчас выясняем про этих баб?!

- Она простит, чтобы я тебя убил. А я не знаю, что делать. Боюсь тебя выпускать.

- Это же я, ей... Артём! Она тебя заморочила! Просыпайся давай, она же тебя топит! Мы же друзья, столько лет...

- Мы с тобой не друзья.

- Вот мудила... какой же ты мудак. Ты как обдолбанный наркоман сейчас, не видишь, что происходит.

- Я оставлю тебе еду.

Внизу решётки было отверстие, как раз чтобы просунуть миску.

- Давай. Как псу. - Пробормотал он. Мне стало его жаль, но я тут же задавил это в себе.

Поставил миску. Он подошёл, схватил ее и стал по-звериному жадно есть, запихивая эту собачью кашу руками в рот. Има не дала ложку и правильно сделала. Он мог бы убить ее этой ложкой. Как вообще произошло, что он позволил посадить себя в клетку, у меня это в голове не укладывалось. Он же через спецназ прошёл!

Было мучительно видеть, во что он превратился, но я все медлил, не уходил и смотрел. Вероятно, его совершенно не смущало моё присутствие. Я старался не думать о том, каково это - целыми днями сидеть тут в полутьме, одному. Пан никогда не вызывал во мне особой приязни, хотя мы много времени проводили вместе. С такой работой сложно заводить друзей на стороне. Сейчас, когда Имы не было рядом, во мне зашевелился какой-то червячок сомнения. Правильный ли выбор я делаю? Кто она мне? Ведь я едва знаю ее. Но потом я представил его - с ней. Эти грубые широкие лапищи и жестокая ухмылка. Кулаки сжались сами собой.

- Ты сказал, что потрепал ее. - Вспомнил я. - А потом сказал, что она тебя сразу вырубила. Как же так? Когда ты успел?

- А, ты об этом. - Беспечно отозвался он, засовывая в рот мясные ошмётки из каши.

Хохотнул. Ему было приятно вспоминать. Ох как он сейчас рисковал...

- Да это правда шутка. Мне было скучно. Она в первые дни подходила близко, думала я лох, раз в клетке. Приносила мне какие-то таблетки и чай в чайнике. Говорила, что антибиотики, чтобы у меня башка заживала. Но думаю, это было что-то снотворное. Когда я жрал эти колеса, то через час отрубался. В первый раз проснулся, у меня сбрито на башке место, где рана, и там какой-то пластырь с ватой нацеплен. Намазано вонючим. Понятно, я бы проснулся, если бы она зашла, но не проснулся. По-любому, снотворное. Она боялась, что я сдохну тут и... ну что ей делать с трупом? Короче, она подходила к самой решётке. Смелая, нейтральник-то мой в кармане. Думала, если что, успеет меня вырубить. И вот она такая подходит... Я ее хватаю за волосы и приматываю к решётке! Полчаса так держал. Она как червяк на крючке билась, я ржал чуть не уссался. Как только лапу к карману тянула, я ее придушивал, чтобы расслабилась. Псы ее на улице усирались лаем, но дверь-то закрыта. Ну а потом отпустил, что с ней делать.

- И все?

- Ну да.

- А нейтральник?

- Что нейтральник?

- Ты... что, не забрал у неё?

- Ну... нет.

Я не сказал "ты что, идиот?" Но он это прочитал на моем лице. Отставил миску.