Имбирное облако

Любил… Любовь накрыла его внезапно, как снежный ком, скатившийся с горы, как вспышка. Они не виделись два долгих летних месяца. Полина уезжала отдыхать в Крым. Вернулась загорелая, повзрослевшая. Соскучилась, обняла его, уткнулась носом ему куда-то в шею – он непроизвольно отстранился: это легкое прикосновение внезапно что-то нарушило в его душе. Он вдруг почувствовал в ней женщину и начал медленно сходить с ума. Все изменилось.

Полина ничего не замечала, в ее отношении к Валерию не было даже намека на любовь к мужчине. Полина воспринимала его как отца, как друга, как учителя. Валерий прекрасно осознавал это и изо всех сил старался не показывать своих чувств. Старался, но с каждым днем прятать любовь удавалось все сложней: любовь болела в нем, мешала дышать, рвалась наружу – ему стало тяжело выносить присутствие Полины, он панически боялся сделать глупость, он панически боялся сорваться. С любовью в сердце поселилась и ненависть, безграничная ненависть и презрение к себе. Он чувствовал себя моральным уродом, грязным извращенцем – жизнь стала невыносима, и Валерий отчаянно начал искать выход. Он нашелся – самый лучший выход, как ему казалось.

Было воскресенье, половина пятого вечера. Она впорхнула в квартиру, такая близкая и недоступная, окутанная запахом юности и полевых цветов. Так больно стало в сердце, так мучительно больно… На мгновение показалось, что он не сможет озвучить неизбежный финал. Валерий с трудом взял себя в руки.

– Полина, я хочу проститься с тобой, – произнес он хрипло, откашлялся, виновато пожал плечами.

– Проститься? – Полина замерла посреди комнаты.

– Я уезжаю в Бостон. Они готовы взять меня обратно. Ты же знаешь, какое там отношение к инвалидам. Я смогу преподавать даже в инвалидном кресле. Вчера подписал контракт. Самолет через неделю. Но мы сможем переписываться. Я напишу тебе, как только устроюсь и сообщу свой адрес, – он старался говорить беззаботным тоном, даже, кажется, улыбался. Полина молча смотрела на него. Стояла и молча смотрела… А он смотрел на нее и медленно умирал.

– Ты бросаешь меня потому, что на Западе лучше относятся к инвалидам? Ты бросаешь меня одну, вот так… просто… – Полина опустилась в кресло и заплакала, закрыв лицо руками. Она так горько плакала, господи! Он не старался утешить ее, просто сидел в ненавистной инвалидной коляске и жалел, что не умер.

Справившись с истерикой, Полина смахнула с лица мокрую прядку светлых волос, холодно простилась и ушла. Валерий тупо смотрел на дверь, которую она закрыла за собой, пока комната не погрузилась в темноту, и лишь уверенность в том, что он поступает правильно и со временем Полина поймет и простит, помогла ему в тот вечер выжить.

Устроившись в Бостоне, он написал Полине письмо, где подробно объяснил причину своего поступка. Письмо вернулось нераспечатанным. Следующие письма постигла та же участь, он смирился, понял бессмысленность своих действий и прекратил понапрасну изводить бумагу.

Постепенно боль угасла. Помогла работа, в которую Валерий погрузился с головой. Он активно начал пробовать себя в творчестве, преподавал, занимался научной деятельностью. Жизнь наладилась, вошла в спокойное русло. Валерий женился, в семье ожидалось пополнение, и тут вдруг неожиданно объявилась Полина. Она просила прощения, что не отвечала на его письма, раскаивалась, что поступила эгоистично и глупо. Они возобновили общение, вновь стали друзьями, но прежней близости в их отношениях уже не было. О своей личной жизни Полина особенно не распространялась, о его – не спрашивала. Как и прежде, ее интересовало только литературное творчество, на этот раз – ее собственное.

* * *

– Значит, Полина консультировалась с вами по вопросу написания своего романа? – спросил Быстров.

– Да. Помогать ей было приятно, я делал это с удовольствием. А когда Полина роман закончила, то сразу прислала его мне на рецензию. Как видите, в прошлом нет ничего, что могло бы помочь вам в расследовании, а о теперешней жизни Полюшки я знаю очень и очень мало.

– Валерий Аркадьевич, а какую оценку вы дали роману? – поинтересовался Быстров. К делу данный вопрос имел весьма смутное отношение, но ему почему-то очень хотелось узнать мнение профессионала о творчестве Полины Кравцовой.