Имею топор - готов путешествовать!

Неплохие ножи у братьев Гхашш, неплохие. Утром я прикинул баланс, и даже всадил парочку в уцелевшую стойку газебо, пугая челядь Митризена. Как хорошо все-таки быть дальновидным!

Кот умчался дикими прыжками, не сказав и слова благодарности. Олник подбежал с молотком наперевес, но тварь была мертва – она лежала на боку, запахнувшись крылом, выпученные глаза помутнели, из раны сочилась кровь цвета дегтя. В общем, отвратное зрелище. Я побрезговал извлекать нож, не стал даже пинать тварь мыском ботинка.

Крылья смерти надо мной...

А ведь прав оказался юродивый парнишка. Прав. А я его избил.

– Видал когда-нибудь такую штуку?

– Эркешш... Разное видел, но такое – впервые.

– Аналогично, дорогой Гагабурк.

– Дохлый зяблик! Может, возьмем с собой, да скинем алхимикам? Я знаю парочку, они дадут хорошую цену! Это же этот, как его, раритет!

Я пожал плечами, чувствуя себя до странности легко, словно сбавил разом десять годков.

– Хочешь – бери. Только заверни в свою куртку. Если будешь волочить тварь за крылья, даже в полночь соберешь толпу зевак.

Олник поскреб в затылке, рассматривая дегтярную лужу:

– Тогда пускай тут остается.

Внезапно я понял, почему мне так легко.

Взгляд пропал.

Я быстренько сложил два и два: значит, вот она, ищейка. Теперь ясно, почему взгляд упорно следил за мной сверху. В двух словах я объяснил это напарнику.

– Эркешш махандарр!

– Но я не думаю, что это Митризен.

– Эльфы!

– Не знаю. Может, те, о которых трендел свихнутый часовщик. Что-то там про след и охоту. – «И про крылья», – мог бы я добавить. – Я не думаю, что он имел в виду наших эльфов. Пошли быстрей, у меня скверные предчувствия. В этом городе заваривается какая-то каша.

– Что-что? – Гритт, я позабыл, что до гномов не всегда доходит смысл человеческих пословиц.

– Гуляш из зеленых гоблинов. В этом городе кто-то варит гуляш из зеленых гоблинов.

Олника чуть не вывернуло на мостовую.

Я все время ускорял ход, в безлюдных местах срываясь на бег. Меня распирала агрессия. Мне вдруг очень захотелось встретиться с тем кулинаром, который решил сварить из гоблинов гуляш. Может, то был один из эльфов, может – кто другой, в любом случае, контора служила точкой отсчета. Больше я не буду добрым и терпеливым, о нет. Опасайтесь злить варвара... А, я это уже говорил. Ну, тогда так: опасайтесь делать из варвара марионетку.

«Дом Элидора» таил в себе угрозу, и лелеял ее, предлагая всем заглянуть на огонек. Да, окна были освещены, и из входной двери – настежь распахнутой, между прочим – падал клин света. Вроде все открыто, никакой тебе загадочности, но я чутьем варвара ощутил опасность.

Мы остановились передохнуть на другой стороне улицы.

– У нас свет, – заметил мой приятель, перетащив повязку на другой глаз. – Видимо, мы дома.

– Угу, Джабар тоже дома. Приготовь молоток.

Пара ножей заняла нужные места. Торбу с мечами я взял наперевес, распустил завязки. Одно движение – и горловина свободна.

В прихожей Элидор – все в том же сальном балахоне – рыдал за конторкой.

Какой сюрприз. Во мне почему-то таилась надежда увидеть его с распоротым горлом. Но рыдающий тоже сойдет, побольше горя и страданий, мы, варвары, все такие кровожадные.

– За-за-за что? – Блеклые глаза старого хрыча были полны скорби и жалости.

Перед ним на крышке конторки лежал, растопырив лапки, пиратский попугай. Кто-то умело свернул ему шею, так что клюв смотрел в направлении задницы, кстати, плешивой, ибо попугай – то ли от недоедания, то ли потому, что у него не было даже плохонькой подружки – любил щипать оттуда перья.

Умилительная картина. Неизвестный сделал то, на что у меня три года не хватало решимости.

– Дозвезделся, – оценил ситуацию мой товарищ и выудил из-под одежды молоток. – А я всегда говорил – нельзя верить эльфам! Двуличные любители птичек и природы! – Страховидные ножницы Олник положил на конторку. – Вот, дарю: можешь отчекрыжить ему голову и лапы, а потом сварить супешник.

– Они наверху? – Я не стал уточнять, кто это – они, и сколько их. В таких ситуациях предпочитаю действовать экспромтом, чтобы никакие сомнения не остановили... э-э, раздачу. То есть – выяснение обстоятельств. От нерешительности всегда страдаешь больше, чем от спонтанных действий, эту премудрость я давно усвоил.

Элидор кивнул:

– О-очень плох... плохие люди. Злые.

Да в мире вообще мало добрых людей, Элидор, вот прямо сейчас поднимемся и немного изменим баланс в лучшую сторону.

Ступеньки пронзительно захрустели под ногами. Отвратительно громкие звуки! Сам дом, казалось, вымер: все обитатели, зачуяв опасность, попрятались как мыши. Бедные кварталы – они такие: до стражи далеко, жители сами решают свои проблемы. Я нес мешок в левой руке, пальцы правой сжимали рукоятку ножа. Настоятельная потребность дать выход кровожадным инстинктам варвара распирала мою грудь. Не амок, нет, тут все было осознанно. Пять лет жизни в городе канули в небытие, в глубине души я себя ненавидел.