Имею топор - готов путешествовать!

– Молчи... добрая фея.

– Мы... вас...

– Молчи! Тебе нельзя говорить!

– Об... – она задышала хрипло. – Об... ма... ны...

– Да, я знаю, брехали. Плевал я на контору, Виджи. Забудь. Не разговаривай. Дыши!

– Н-не... Н-нет... Наша ложь... – Глаза ее затуманивались. – Сейчас... Я... прощения... прощения...

– Молчи!

– А... аллин тир аммен...

Вот и восьмой пирс. Желтый огонек приветливо сиял на заостренном носу бота. С двух сторон, почти строго посередине корпуса, бот украшали высокие гребные колеса, будто снятые с водяной мельницы. По слухам, вращались они при помощи загадочного устройства, объекта гордости коротышек и плода смертной зависти гномов. Ни одной мачты, маленькая надстройка на корме. Палуба завалена тюками с грузом – да, от морской блокады работы у коротышек прибавилось.

– Батюшки! – ахнул Олник. – Карликов самоход!

– Не... называй их... карликами на борту. Они коротышки.

– Гномья курва!.. Я помню.

Сходни были опущены. Возле них копошились три маленькие тени. Еще одна, неподалеку, отвязывала канат от причальной тумбы.

– Свои, от Джабара, – крикнул я, пробегая по сходням.

– И я свой! – добавил гном. – За все уплачено, так-то!

Тебе бы следовало добавить – эльфийским золотом, Олник.

Навстречу нам шагнули двое коротышек. Один спешно зажег свечной фонарь, второй поправил кепку с длинным козырьком.

– Я шкипер Мокли, – представился он. В его голосе звучала плохо подавленная гордость. Да уж, единственный капитан-коротышка в Хараште, а может, и на всем белом свете. Помощник осветил его лицо фонарем. Мокли (черт знает, как его звали по-настоящему) был пожилым и грузным, чувство собственного достоинства распирало его и синюю форму Посыльной Гильдии в равной степени. – Я осведомлен, что с вами едет чрезвычайно опасный гном. Пожалуйста, скажите вашему гному...

– После! – Кровь Виджи капала с моих пальцев. – У нас раненый! Нужна каюта, лекарства, спирт! Великая Торба, быстрее, умоляю!

Сзади раздались тяжелые шаги. Джабар, отдуваясь, нес на плечах эльфийского принца.

– Сомлел. – Он сгрузил эльфа на палубу, рядом положил его меч. – Эй, друг, ты жив? – Совсем не по-дружески он отвесил принцу две плюхи. Тот застонал, слабо пошевелился, потом ошеломленно уселся на палубе. Джабар вскочил и подошел ко мне. – Что с ней? О-о-о, демоны!

Глаза Виджи были широко открыты, я слышал, как слабеют удары ее сердца.

Держись, ну пожалуйста, держись!

Мокли оказался расторопен. Он бросил короткий взгляд на девушку, и что-то скомандовал на своем языке. Тени карликов зашмыгали туда-сюда, производя шума не больше, чем на пару медяков.

– За мной.

Он взял у помощника фонарь и, петляя между огромными тюками, свел нас в грузовой трюм, где среди туго набитых почтовых мешков, опечатанных ящиков и корзин уже стелили парусину.

– Вот тут, и скажите опасному гному...

Я зарычал на него. Мне показалось, что тело Виджи стало невесомым от вытекшей крови. Я уложил ее на парусину, сделал скатку под голову дрожащими руками. Она не отрывала взгляда от моего лица. Короткие поверхностные вдохи... Гритт! Я видел такое, видел много раз... у умирающих врагов и у тех, кого не смог уберечь от вражеских ударов. Почему-то людям непричастным кажется, что меч или стрела в большинстве случаев убивают мгновенно. Чик, щелк, и добро пожаловать на небо. Увы, это не так.

Коротышки принесли еще несколько фонарей. Под руку мне ткнули какай-то ящичек и склянку с прозрачной жидкостью. Очевидно, спирт.

Мокли кашлянул над ухом:

– Отплытие через три минуты.

Я похороню ее в море...

Гритт, нет!

Так, выдернуть стрелу... проталкивать нельзя, это стократ опаснее. Обтереть спиртом рану, или залить... Несколько капель в рот: это продлит... агонию. Не обманывай сам себя: разорванная артерия – смерть. Только искусные лекари, настоящие гении, способны сшить магистральные сосуды, глубоко вскрыв рану, чтобы добраться до артерии. Или маги. Но я не маг и не лекарь, я простой варвар. Я попробую. Я должен сделать хоть что-то... Холодно, рассудочно, без паники.

Только не смотри на меня так, пожалуйста!

Чья-то рука опустилась на мое плечо. Хватка пальцев показалась мне железной.

– Тион отваэ! Ор талло варон!

Принц очнулся удивительно быстро.

– Что?

– Вон изыди! Тион, тион! Хочешь вкусить плоды ее жизни? Изыди. Я поддержу ее рану. Арат ил, – он махнул рукой на коротышек, оставленных мне в помощь. – Вон!

Взгляд у него был твердым, как скала. Брюзгливость, казалось, навсегда отпечатавшаяся на лице, сошла; вокруг носа и рта залегли складки.

Я вспомнил утро в доме Бренка и поверил ему. Эльфийская магия, или что-то иное, но это сработало тогда, вдруг да сработает сейчас? Нельзя видеть? Хорошо, ладно. Только спаси ее, иначе я выкину тебя за борт.

Я придал коротышкам верное направление пинками, и сам ретировался, пятясь по ступенькам, и не отрывал взгляда от ее лица до тех пор, пока его не загородил бимс потолка.