Имею топор - готов путешествовать!

– Молчи, горе! Император сидит в Крепости высотой с гору. Вокруг него смертоносцы, над Адварисом – туча, которая подавляет чуждую магию. Я был в Адварисе, Олник. Знаешь, что я тебе скажу? Там хреново. Там страшно.

– Дларма... Я молчу. П-подумаешь, разве для тебя так сложно забраться в Крепость, да пришлеп... Молчу!

– А эти эльфы – они из Витриума.

– Наши эльфы?

О, Олник уже с ними сроднился, похоже.

– Да. Тебе известно, где находится Витриум?

Он пьяно качнул головой.

– Занюханный эльфийский лес на за... западном краю Фаленора. И... ик! А-а-апчхи-и-и!

– Олник, это не просто лес. Это эльфийское государство.

– И?.. Ик! И что?

– Ничего. Просто мысли вслух. Скверные предчувствия. Не люблю, когда дела связаны с большой политикой, а наше – именно таково.

– О-о, п-подумаешь, ну, если туго придется, бросишь им в лицо их жалкие м-монеты! За-зарплату! Гонорар!

– Если я возьмусь за дело, а я за него возьмусь, теперь мне никуда не деться, то пойду до конца. И, сдается мне, дело таково, что пойду я очень, очень далеко. – Я пробарабанил пальцами по нагретому подоконнику. Мне не слишком везло на переделки последние пять лет, что ж, за эти дни в Хараште я получил сполна, и меня не покидало ощущение, что это только начало.

– А-а-а-ахх!

– Батюшки! Ты глянь, как он машет своей оглоблей!

Сэр Джонас Скареди упорно рубился с тенью, пластая воздух мечом устрашающих размеров. Меняя стойки, он чертил клинком сложный рисунок, незаметный глазу профана. В конце связки он, встряхивая пшеничными усами и ахая, наносил разящий удар, способный развалить тяжелый шлем вместе с содержимым. Под его рубахой, стянутой черным кушаком, угадывалась кираса, и это ясно обличало в нем бывалого воина, который и спать ложится в доспехах. Он был из тех рыцарей, что вышли из простого народа, упорным трудом заслужив свои земли и титул. Поверьте, бывает и такое. Его меч назывался Малый Аспид (черт, вы не поверите, но и такое бывает!), и от середины до гарды в виде двухголовой змеи, имел с обеих сторон несколько выступающих пильных зубьев, чтобы заклинивать и ломать вражеские клинки.

Не люблю, когда оружию дают имя. Мой топор был просто топором.

– Треньк!

Имоен была просто Имоен. Просто Имоен, ученица друидов с нагорья Тоссара. Так она мне представилась. Задорная, успевшая покрыться ровным загаром мордашка, чуть раскосые глаза, крепкие, как у всякой лучницы, плечи, коленки в ссадинах. День сегодня теплый, и она нарядилась в короткую тунику цвета выгоревшей травы, под которой... Ну, в общем, и сзади, и спереди было на что посмотреть.

Она стреляла по мешку с соломой, подвешенному к частоколу. Колчан у пояса был уже почти пуст. С тяжелым наборным луком она обращалась запросто, держа его за рукоятку на вытянутой руке так, будто он был невесомой игрушкой, натягивая тетиву рывком без малейшего напряжения.

На холстине мешка виднелись контуры лица, набросанные углем. В каждый глаз девчонка всадила по две стрелы, а лоб украсила натуральным веером, так что между древками оставался равномерный зазор на ширину пальца. Худо пришлось бы тому врагу... ну, я думаю, вы поняли.

Она оглянулась, подняла голову и отыскала меня взглядом. На полных губах расцвела лукавая усмешка. Имоен подмигнула, тряхнув тугим хвостом русых волос.

– Ты ей нра... нравишься. Помаши даме ручкой, Ф-ф-фтик!

– Заткнись.

– Она... вот я думаю, похожа на пончик с сахаром!

– Заткнись, яханным фонарем тебя по башке! – Я придал своему лицу суровое выражение. Лесная нимфа сдвинула брови, усмехнулась краешком рта и вернулась к своему занятию. Спина у нее была замечательно ровная, а благодаря сандалиям с тонкими ремешками я мог сколько угодно любоваться ее тонкими лодыжками.

Однако, Олник прав. Она действительно похожа на пончик с сахаром. Особенно сзади.

– Бум!

– А как на счет этой дамы, Ол? Не она ли воплощение твоих ночных грез?

Мой друг передернулся.

Крессинда Доули продолжала тренироваться в бросках молота, прихваченного к запястью пятиярдовой цепочкой из багряного металла. Молот с короткой деревянной рукояткой ударял в чурбак, что стояла у частокола. Вокруг чурбака трава была испятнана щепками.

Когда я впервые увидел Крессинду, вот какая мысль меня посетила: ну хорошо, в это сложно поверить, но, скорее всего, гномы мужского пола зачинаются, вынашиваются и, наконец, являются на свет привычным образом. А вот гномши... Не случается ли так, что отдельных гномш родители выдалбливают из камня?

Угу, в команде была гномша. Я, кажется, не упоминал ранее, что гномши куда крупнее мужчин своей расы. Например, Крессинда имела почти пять футов роста. Талия у нее была обширная, и все остальное не менее широкое, рублено-тесаное, начиная от запястий с мой кулак толщиной. Нос-пуговка, тяжелый подбородок, ровная линия густых бровей... и две светлые косы, спущенные на грудь, под которой можно скоротать дождливый вечерок.

Она была огромна и громогласна. Обтянутый замшей рог соседствовал с тяжелым кинжалом у пояса. Сам пояс, украшенный массивными серебряными бляшками, мог увлечь на дно примерно десять взрослых мужчин.