Имею топор - готов путешествовать!

– Ты, что ли, тот самый?.. Варвар-на-все-руки? Ты слишком мелок для варвара! – сказала, как припечатала она, когда принц представлял мне отряд.

– С тех пор, как я в последний раз виделся сам с собой, я успел немного подрасти, – проворчал я, хотя на языке вертелся совсем другой ответ.

Она расхохоталась, звонко хлопнув себя по ляжкам:

– Ну поглядим, поглядим.

Вот он, мой отряд. Ни один из них не напоминал тех раздолбаев, которых я привык водить по горам и весям. Они были сосредоточенны и опасны. Они не маялись скукой и дурью. Они пришли делать дело и ждали только одного – приказа о выступлении.

Здесь, в общем, была одна закавыка. Даже две, если я правильно умею считать до двух, загибая пальцы. Первая – все они, гм, яркие личности, и, похоже, не дураки. Не случится ли так, что в настоящем походе каждый начнет тянуть одеяло лидера на себя, оставив старину Фатика с голым задом? Проще говоря – не перегрызутся ли они в дороге? Наводить дисциплину среди таких ребят – работенка не из легких. С каждым найти общий язык, не ужав его самолюбия, непросто. Опять же, если, предположим, я могу дать в глаз Скареди или Монго Крейвену (крайний случай нахождения общего языка), то бить женщин, которые не пытаются меня прирезать, мне не позволят кодекс Джарси и собственные убеждения. Малодушные глупцы называют это слабостью, я же... Гритт, как все сложно!

На лицо Олника вдруг снизошла зеленая тоска.

– Крессинда назвала меня заморышем, – плаксиво пожаловался он. – Она из Жриц Рассудка,[19] и видеть меня не может без килта. Ох! – Он нашарил платок и трубно высморкался. – Ей не нравится, что я хожу в штанах. Я сказал, что я свободный бессемейный гном из вольного города, а она сказала – если я не надену килт, мы никуда не поедем.

– Прямо так и сказала?

– Прямо так! – Он уставился на меня мокрыми щенячьими глазами, пьяно покачиваясь и икая. – Подумай, я уже восемь лет не ношу килт, я из Зеренги сбежал, чтобы его не носить, чтобы дышать воздухом свободы, и тут – на тебе! Позору не оберешься!

– Не волнуйся, я постараюсь уладить этот вопрос.

– Ты уж постарайся пожалуйста, Фатик!.. Эркешш, я расстроился! Свободный гном – в килте! Этому не бывать! – Он повалился на свою кровать, не снимая штанов и ботинок, и тут же захрапел.

Натягивая куртку, я снова выглянул в окно. Вторая закавыка была в том, что... Как бы сказать помягче. Глядя на этих, безусловно, умелых бойцов, да и на эльфов, которые тоже были не дураки подраться, так и хотелось спросить, собрав всех семерых в кружок:

– Братцы, на кой черт вам сдался именно я?

20.

Этот-то вопрос и не давал мне покоя. Нет, я не думал, что они намерены подставить старину Фатика так же, как в Хараште, использовать меня втемную, однако... Жаль, жаль, что я не умею читать мысли. Особенно – мысли эльфов. Узнать бы про исходные мотивы... Или уж на край: что такое этот аллин тир аммен?

Ладно, вышибем заумные мысли из головы стаканчиком горячительного.

Я напялил ботинки и, прихватив гхашшевы мечи, завернутые в ткань, выбрался в коридор. Оттуда по лесенке – на первый этаж, тихонько миновал покои эльфов. Двери плотно закрыты, изнутри – ни звука. Надеюсь, Виджи спит и набирается сил.

В гостиной мне попался отец Альбо, багровый после тренировки. Внушительное брюхо, обтянутое тонкой сорочкой, напоминало туго набитую грелку, а в пупок, что просвечивал сквозь ткань, могло поместиться содержимое пивной кружки гномов.

Истинный монах. Мне, вообще, обычно встречались два вида святых отцов – либо откормленные и жизнерадостные, либо худые и желчные. С последними у меня всегда было куда больше проблем. Взять хотя бы то, что бегали они куда резвее, и догнать их... Хотя жирных трудней пристукнуть, удостоверяю!.. Ладно, это дела давно минувших дней.

Альбо вскинул без меры волосатую руку, чтобы меня благословить, но вовремя опомнился. Вчера я пояснил ему доходчиво, как мог (нет-нет, кулаки я в ход не пускал), что, хоть я и темный варвар из медвежьего края, с религией у меня разговор непростой. Я не фанатик и не сумасшедший, и далеко не суеверный простак, которого можно обвести вокруг пальца церковными чудесами. Что, хоть я и поминаю Гритта Проклинателя и Великую Торбу, я – агностик, которому побоку религиозные распри, личные духовники и ежедневные молитвы любому из богов.

На слове «агностик» его перекосило.

Вот вам и третья закавыка – кое-кто из команды воспринимал меня как деревенского олуха. В точности так, как делала поначалу Виджи. Впрочем, это было в порядке вещей и много лет назад. Некоторым (на самом деле, многим) сложно осознать и принять, что варвар умеет членораздельно выражать свои мысли и даже читать.

В знак приветствия я отвесил скупой кивок.

– Тепло нынче, – сказал Альбо.

Обожаю разговоры о погоде!

– Убунг, – проворчал я на среднем гоблинском. – Умгха угх! Углык уууу!

У него округлились глаза.

– Гритт! Я говорю – хорошая погода, на небе ни одной тучки!

– Воистину, сын мо...