...Имеются человеческие жертвы

—  Все, что здесь произошло: и первая демонстрация студентов, и этот ужас воскресенья, и отвратительный спектакль, в который кто-то посмел обратить прощальный митинг, — все это, разумеется, звенья одной цепи. Это вам не просто война компроматов, это чистой воды провокация — масштабная, продуманная, должен признать, достаточно ловкая. И цель у нее одна: сделать меня, по сути, основного претендента, идущего на перевыборы на второй срок, практически неизбираемым. Им надо опорочить меня, превратить в козла отпущения...

—   Я понимаю, — сказал Турецкий. — Но чем я мог бы вам помочь? Ведь вам, как законодателю, известно, что мы, юристы, должны быть вне политики, абсолютно нейтральны, ну и так далее...

—   Ах, бросьте! — сказал Платов. — Есть абстракции писаных законов и есть реальная жизнь. Поймите, это мой регион! Я действительно патриот своей земли, не на словах! Тут мои предки лежат, деды и прадеды! Я отдал ему всю свою жизнь. Единственная моя задача — вытащить область из ямы, избавить ее от произвола Москвы, от криминального беспредела, наладить жизнь! Вы же видите, Александр Борисович, кто рвется к власти. Если они сумеют тут воцариться, то, что случилось в воскресенье, покажется детской песенкой и аукнется по всей России! Для них ведь победа на выборах здесь только первый этап, только трамплин.

«Эх, — подумал Турецкий, глядя в его серо-стальные честные глаза. — Задал бы я тебе вопрос, дорогой товарищ Платов, — где ты был все эти пять лет своего губернаторства, отчего все эти славные начинания ты отнес на второй срок?.. » .

А Платов говорил с пылкой убежденностью, и казалось, то, что слетает с его уст, для него действительно свято и он сам верит в это всем сердцем. И Турецкий поверил бы ему, наверное, если бы... Если бы не был тем, кем он был, если бы не провел за жизнь тысячи допросов, когда заведомые мерзавцы и божились, и землю ели, и вдохновенно врали с такой убедительностью, что им поверил бы и сам Станиславский.

—  Так чем я могу помочь вам? — спросил Турецкий. — Как бы то ни было, каждый на своем месте, мы служим России, так что в конечном счете интересы у нас общие.

—   Вот именно! — воодушевился Платов. — А значит, наша первая задача — не дать темным личностям прорваться во власть, оттеснить порядочных людей и установить диктатуру беспредела. Я обеспечу вам все условия, пойду на все. Вы должны найти и разоблачить организаторов этих ужасных событий.

—  Слушаю вас, — сказал Турецкий и придвинулся к губернатору вместе с тяжелым креслом, всем видом выражая готовность оказать собеседнику всяческое содействие.

—   Понимаете, Александр Борисович, ведь что получилось? Когда все это произошло, меня в городе не было. Обеспечение порядка было возложено на руководство областного УВД и ФСБ, и я со своей стороны предпринял все возможное, чтобы ничего подобного не случилось. И все же катастрофа разразилась. Спрашивается, почему? Вот на какой вопрос прежде всего вы должны ответить!

—  Ну а зачем тогда мы здесь? — пожал плечами Турецкий. — Именно этим мы и занимаемся.

—   Наверное, вы не поняли меня, — сказал Платов, понизив голос. — Необходимо форсировать вашу работу. Получить результат как можно быстрее! По крайней мере, в течение ближайшего месяца. Мне нужно реабилитировать свое имя и снять с себя эти вздорные обвинения, будто я отдал приказ спецназу ломать людям ребра... Потому что потом будет уже поздно.

—   Я бы рад, — сказал Турецкий, — но, к сожалению, тут от нас мало что зависит. И ускорить события мы не в силах, если, конечно, нам нужен верный результат. Так ведь?

—   И все же, — сказал Платов, — я думаю, что от вас зависит многое... Если вы нуждаетесь в средствах...

«Это уже смахивает на «барашка в бумажке»! — присвистнул про себя Турецкий. — Пусть предложение и высказано в самой туманной форме, однако имеющий уши да услышит. Эх, Турецкий, не теряйся, чего там! Теперь же никто не теряется по этой части. А он, надо думать, не поскупится... »

Но он как бы не услышал последних слов губернатора и сказал:

—   Николай Иванович, что мы с вами ходим вокруг да около? Давайте прямо: если вы кого-то конкретно имеете в виду, назовите имя. А уж я со своей стороны попробую добыть факты и с фактами в руках подтвердить или опровергнуть ваши предположения.

—   Я рад, что мы поняли друг друга, — облегченно сказал губернатор. — Собственно, ничего другого мне ведь и не надо...

—   Но знайте, — сказал Турецкий, — я буду беспристрастен. То есть не буду ввязываться в здешние разборки ни на чьей стороне.

—   Да, да! — воскликнул Платов. — Это подразумевается само собой.

—  Ну а имя? — тихо спросил Турецкий.

И губернатор, подавшись к нему и не отводя своих серых нержавеющих глаз, так же тихо выговорил:

—   Клемешев.

И они молча встретились глазами.