...Имеются человеческие жертвы

—  По характерным признакам, — говорил один из медэкспертов, — оба мусульманского вероисповедания, хотя этнический тип и того и другого заставляет предположить их принадлежность к одной из народностей Северного Кавказа...

—    То есть скорее чеченцы, нежели азербайджанцы?

—  Совершенно верно. Возможно, ингуши, возможно, осетины из мусульман. Но все же, скорее всего, чеченцы... Их довольно много у нас. В основном мигранты. Диаспора — около пяти тысяч человек, а это немало для такого города.

—   Да-да, — Турецкий задернул белым оба лица. — Скажите, у вас есть милицейская сводка насильственных преступлений по городу и области за то воскресенье? И еще: зафиксированы ли лица схожей внешности в сводке по пропавшим и разыскиваемым? Если есть, давайте ее сюда. Мне нужны точные сведения по обоим этим трупам: где обнаружены, время наступления смерти, орудие убийства, в общем, все, что положено.

—    Да зачем это вам? — удивился один из экспертов. — Это же действительно повседневность, рядовое явление...

—   Надо проверить все факты. Все связано в этом мире, — ответил Турецкий и взглянул на часы. — Значит, так, сейчас мы едем в областную прокуратуру, а часа через два-три я либо позвоню, либо заскочу к вам. Как думаете, будут ли готовы к этому времени акты вскрытия?

—    Только в самом первом приближении, то есть в черновиках.

—  Ну, хорошо. А теперь давайте все-таки посмотрим милицейскую сводку.

Через десять минут Турецкий уже держал в руках информацию облуправления внутренних дел за предыдущий день.

—  Улица Юности, это где? — спросил он.

—   Это в центре, — ответил высокий судмедэксперт, — что называется, в сердце города. Кстати, выходит как раз на главную площадь. Смерть наступила между десятью и двенадцатью часами утра.

—     Занятно, — вскинул голову Турецкий. — О чем-то говорить, конечно, рано, и все же почему бы не рискнуть, не перекинуть мостик... В общем, жду, с нетерпением жду, что вам удастся установить, пусть и в первом приближении.

Наконец он вышел из этого мрачного приземистого строения с доверху замазанными белыми большими оконными стеклами. Хотелось наглотаться свежего воздуха, но тягостный запах, казалось, навеки впитался во все поры, в каждую ворсинку одежды и преследовал его. И чтоб как-то отогнать и заглушить этот запах, чтобы вырваться из поля смерти, он сунул в рот еще одну сигарету и закурил. Данилов и Рыжков ушли вперед, и он смотрел им вслед.

«Непременно надо будет как можно скорее связаться со следователем, выезжавшим на место убийства этих кавказцев, — думал Турецкий, — выяснить все детали этого происшествия... »

Машина стояла неподалеку, и, немного постояв, он направился к ней. По асфальтовой дорожке навстречу ему быстро шла высокая молодая женщина с непокрытой головой, на лице которой без труда можно было прочесть целую бурю чувств — и надежду, и волнение, и страх, и готовность ко всему, и ожидание чуда. Он знал это выражение лиц, повидал на своем веку... И, поймав ее ищущий, вопросительный взгляд, сказал негромко:

— Это — вон там.

«Хороша, — подумал он про себя, — несмотря ни на что, на бессонную ночь, на смертельную тревогу, на эту особенную синеву под глазами на неправдоподобно бледном, словно выбеленном лице, какие бывают всегда там, где рядом смерть, — в реанимациях больниц, у тех, кто ждет последнего часа своих близких, на похоронах».

Конечно, по роду службы он должен был осведомиться, кто она и кого ищет. Но ее серые глаза, переполненные безмерной холодной мукой, не допустили никаких расспросов. Сейчас это было бы кощунством: порой случались мгновения, когда задачи профессии должны были отступить.

«Ну вот и все, — с каким-то сожалением подумал он, — встретились и разлетелись, скорее всего, навсегда... »

Как там, у Визбора?

Незнакомец, незнакомка,

Здравствуй и прощай!

Можно только фарами мигнуть...

35

Еще до поездки в морг они отправились на совещание, куда Турецкий ехал, полный самых разнообразных раздумий. И действительно, покумекать да поломать голову было над чем. Выезжая вот так, на места, он, как правило, быстро находил деловой контакт с товарищами по профессии, с этими чаще всего настоящими душевными мужиками, без знаний и помощи которых его собственные успехи в подобных командировках надо было делить, как говорится, на шестнадцать. Но тут, в этом деле, в степногорском инциденте, о котором уже со вчерашнего дня шумела вся страна, должного взаимодействия с коллегами-провинциалами из областной прокуратуры пока не получалось. И сдавалось ему, не получится и в дальнейшем.

Скорее всего, это было только предчувствие, но предчувствие сильное, едва ли не гнетущее, что их троица, по сути дела, брошена тут на произвол судьбы, в море невидимых подспудных проблем, отношений и интересов, в которые вряд ли кто-то вознамерится посвящать столичных чужаков. Тут за всем стояла и таилась совсем другая система отношений, позиций и оппозиций, намного более зыбкая и скользкая, чем какие-нибудь чисто уголовные расклады.