Имена

К концу первой недели я стала более общительной. Мне охотно дали много листов бумаги и карандаши, поэтому вся следующая неделя пролетела незаметно. Целыми днями я только и делала, что рисовала. А в понедельник меня отвели к главврачу. Мы поговорили с ним. Он спросил меня, чем я собираюсь заниматься дальше. Тогда я сказала, что буду рисовать. На теле. Седой врач тепло улыбнулся. Потом сказал, чтобы я собирала вещи, попрощалась, с кем хотела, потому что выписывают из их заведения сразу после двух часов. Еще он сказал, когда я выходила из его кабинета, чтобы я не переживала. Люди и сами не всегда понимают, за что ненавидят других двуногих. Я ответила, что не переживаю.

Лечебница оказала на меня сильное воздействие. Я повзрослела. Я поняла, что должна быть сильной, даже тогда, когда не хочу.

Учительницу черчения не уволили с работы. Доказать, что это она упрятала меня дурку — я не могла, а ей, конечно же, верили больше чем мне. Тем более, для всех я была душевно больной девочкой, склонной к самоубийству. Нет ничего удивительно в том, что я могла специально все это выдумать, чтобы отыграться хоть на ком-то.

За то по черчению мне поставили тройку просто так.

Пару раз летом я встречалась с Ксюшей, Владиком и Денисом. Иногда к нам присоединялась Наташа. Она очень сильно изменилась. Теперь она не была такой молчаливой и замкнутой. Черты ее характера приобрели некую вульгарность. Толстый слой безвкусного наложенного макияжа делала ее похожей на дешевую куклу. Джинсы и синяя байка сменились максимально короткой юбкой и обтягивающей блузкой с огромным декольте. Как-то раз мы сидели возле подъезда Владика, когда к нам подошли два парня. Ни чуть не смущаясь того, что рядом сидим мы, они открытым текстом предложили Наташе обслужить их. Она назвала свою цену. Они согласились.

Ксюша к тому времени вела себя точно так же, как и Наташа. Такая же юбка. Такой же макияж. Единственно, что отличало ее от подруги — это то, что спала она за бесплатно.

Владик спивался. Он пил в компании. Он пил с братом. Он пил один. И если кто-то пьет, потому что хочет что-то утопить в стакане, то Владик пил просто ради того, чтобы пить. Наверное, ему казалось, что это делает его взрослым.

У Дениса дома все рушилось. Там он практически не показывался. Крал деньги у матери, которых у нее и так почти не было, и тратил на наркотики. Он вкалывал себе тармадол. За довольно небольшую плату ему выписывал его один врач.

Следующий учебный год я начала в другой школе. Благополучно ее закончила. Здесь то же были свои яркие личности. Например, был там один парень, который очень любил творчество. Наверное, поэтому его тетради были всегда изрезаны лезвием.

После школы я не стала, как почти все мои одноклассники поступать в институт. Я стала татуировщицей.

Прошло почти три с половиной года с тех пор, как я последний раз видела Владика, Ксюшу и Дениса. Поздним теплым летним вечером я ждала на остановке автобуса. Вдруг, кто-то похлопал меня по плечу. Обернулась — никого. Повернула голову обратно — стоит девушка и два парня. Парней я узнала сразу. Владик с Денисом не сильно изменились. Только у одного черты алкоголизма стали более отчетливым, а взгляд другого стал совсем пустым. Ксюшу я не узнала. Она состригла свои длинные волосы и обесцветила их. Она очень похудела: кожа туго обтягивала кости. Вокруг глаз образовались черные круги.

Вместе мы пошли в кафе за мой счет. Пока ребята были в туалете, Ксюша рассказала мне, что живет с Владиком гражданским браком. Он пьет, а у нее СПИД. Не знаю, какие чувства у меня это вызвало. Я думаю, я испугалась. Мне стало не по себе. Я предвидела, что они плохо кончат, но чтобы вот так. Я спросила, знает ли Владик, что у нее СПИД? Ксюша сказала, ни чуть не смутившись, что ему не за чем это знать. Он бил ее много раз, так что он заслужил это. Она рассмеялась, и на нас обернулись почти все присутствующие в кафе. Ксюша громко выругалась, обращаясь сразу ко всем. Наклонилась ко мне, и сказала: «Ублюдок, сдохнет. Может даже раньше, чем я. По крайне мере, я очень на это надеюсь. Очень хочется посмотреть, как он будет корчиться перед смертью, а я буду смеяться.»

Я оставила деньги, чтобы они смогли заказать все, что захотят, и, сказав, что мне надо идти, ушла, не дождавшись Владика с Денисом.

Мила замолчала.

— Я хочу тебе кое-что показать, — Гоша встал. — Идем. Не бойся. Я не хочу залезть к тебе в трусики. Я просто хочу тебе показать кое-что.

Они пошли на кухню. Нас столе стояла коробка, приблизительно метр в ширину и тридцать сантиметров в высоту.

— Смотри, — сказал Гоша.

Он открыл коробку и отошел, чтобы Мила могла заглянуть внутрь. Коробка была доверху наполненная конфетами в синей обертке — «Мишка косолапый».

— Зачем тебе столько? — Мила взяла в руку жменю конфет, подняла их над коробкой и отпустила вниз, как будто это были не конфеты, а золотые монеты. Конфеты упали с тихим стуком.