Имена мертвых

Воскресенье, 7 апреля 1968 г.

Клейн напевает носом, намыливая щеки перед зеркалом:

Мы шли под грохот канонады,
Мы смерти смотрели в лицо,
Вперед продвигались отряды
Спартаковцев, смелых бойцов…

Он собирается в кино. В Дьенне — а также в Ламонте, Марбурге и Мюнсе — проходит фестиваль советских фильмов, в том числе ретроспективный показ: «Путевка в жизнь»; «Чапаев»; «Александр Невский»; любимые «Два бойца»…

Средь нас был юный барабанщик,
В атаку он шел впереди
С веселым другом барабаном,
С огнем большевистским в груди…

«Продолжаются расовые волнения в Соединенных Штатах после убийства Мартина Лютера Кинга в Мемфисе, — вещает радио. — Более тридцати человек убито, тысячи раненых…»

Однажды ночью на привале
Он песню веселую пел,
Но, пулей вражеской сраженный,
Допеть до конца не успе…

Телефонный звонок.

«Да, Алард Клейн слушает», — он старается держать трубку так, чтоб не коснуться пены на щеке.

«Клейн, это Герц, — голос патрона тих и слаб. — Я не могу вести машину. Я на стоянке у почтамта. Приезжай».

Э-э, что-то тяжелое стряслось! плохи наши дела, если Герц не в состоянии не только держать руль, но и сесть в трамвай или взять такси. Или боится упасть в обморок? Может, у него инфаркт случился? все же возраст, в будущем году полтинник стукнет, а работает Герц, как проклятый. Иногда он очень скверно выглядит.

Об этом Клейн думает, добриваясь в спешке и торопливо выходя из дома. Кино побоку, патрон важнее.

На своем «мини» он добирается до почтамта за пятнадцать минут.

«Фольксваген»-«жучок» Герца (профессор! пора бы хоть «ситроен» DS-21 иметь!..) запаркован, сам Герц недвижимо сидит на лавочке в сквере, рядом со стоянкой.

Лицо у него такое, что о вежливости можно забыть.

«Сам дойдешь?»

«Надеюсь. Будь рядом».

Дома Герц не ложится, но сидит, закрыв лицо широкими ладонями, как на скамье подсудимых, когда зачитывают смертный приговор. Кисти его словно опалены огнем.

«Ты должен знать, — наконец выговаривает он, — Я не говорил тебе… не говорил, как зарабатываю деньги. Есть небольшая частная клиника…»

Герц переводит дыхание.

«…клиника для безнадежно больных. Хоспис».

Клейн молча внимательно слушает.

«И есть очень богатые, влиятельные люди. Они немолоды, у них проблемы со здоровьем. Я им передавал потенциал от тех, кому осталось жить недолго. Они…»

«Надо сказать все, потому что, кроме Клейна, его сможет понять только Стина, но что она на это скажет… Она — врач! и она знает, какой ценой Клейн вернулся к жизни».

«…короче, пациентов в хоспис отбирают по моей рекомендации. Тех, у кого большой потенциал».

Клейн скромно покашливает. Это ясно. Ничего особенного в этом нет. Профессору нужны деньги. Университетской зарплаты не хватит, чтобы и дом содержать, и заниматься опытами. Одного электричества сколько уходит! инкарнатор жрет его, как бегемот — капусту. Счетами из электрической компании скоро стены можно будет оклеивать. Плюс водяное охлаждение, тоже не дешево. Подвальная лаборатория в копеечку влетела…

«Если бы этим все и кончилось… — убитый Герц едва шевелит губами. — Я бы выдержал. Но… сначала собаки…»

«Ка… кие собаки?»

«Их собаки! — взрывается Герц. — Их мопсики, болонки, мраморные доги! Они так любят своих песиков!.. Они покупают в собачьем приюте здоровую псину и зовут меня! У бедной Жужу колики, мастит, не знаю что — сделайте крошке вливание!.. И при любом насморке, любом недомогании им нужна чья-нибудь жизнь, как компресс — срочно, немедленно! Они хотят стать бессмертными вместе со своими псами!.. А теперь…»

Загоревшись на минуту, глаза Герца снова гаснут.

«…теперь они заговорили о вливаниях не от больных, а от здоровых. Я врал, я отговаривал — они настаивают, начинают угрожать. Слежка, принуждение — они на все способны, эти Господа Магнаты».

«Хотят, чтобы вы убивали для них?» — осторожно уточняет Клейн.

«Да. Но я этого делать не стану. Ни за какие деньги».

«Ну и послать их к дьяволу».

«Этих пошлешь!.. Не буду называть, кто это, но они здесь заправляют всем. С земли сотрут. Что делать, Клейн?.. Бежать?.. Спрятаться, сменить имя? А как мне быть с тобой? тебя я бросить не могу. Согласишься ты жить короткими циклами, на переносном инкарнаторе?.. то-то. А большой незаметно не вывезешь. Ума не приложу — что делать?..»

Ничто не происходит вдруг, внезапно. Любая катастрофа — сумма мелочей, скопившихся в критическую массу и в одночасье рухнувших лавиной. Это безвыходное воскресенье готовилось для Герца издавна и многими людьми. Он сам шел к нему, предчувствовал его, отрицал и отвергал, но, как говаривал порой Клейн: «От судьбы не уйдешь».