Имена мертвых

«После смены правительства солдаты и рейнджеры в Чикуамане стали вести себя спокойней, нам предлагают встречу для переговоров, но стычки продолжаются — хочется верить, что случайные. Среди партизан вновь произошел раскол, немалая часть их сдала оружие на равнине, и теперь они организуют свою парламентскую партию; за ними охотятся в городах. Рейнджеры разбили еще три кокаиновые базы, у них большие потери от этого, и за их офицерами тоже охотятся. Сакко Оливейра, сын дона Антонио, опять послал своих людей против шонко, и они разорили две деревни; этот Сакко поклялся отыскать и убить всех, кто причастен к боевому движению алуче — вплоть до последнего колена, — и он держит свое слово. Как-то он прознал, что живо семя мученика Хуана Тойя; его люди наведывались, я знаю, в интернат Св. Каталины и расспрашивали о тебе; быть может, они добрались и до лицея в Сан-Фермине. Будь осторожна, этот враг беспощаден. У него достанет денег и людей для любой подлости. Подумай, не следует ли тебе перебраться в другую, более спокойную страну? Все наши желают тебе счастья. Храни тебя Господь. Твой падре Серафин».

«Куда-а? а может, останешься? ты не думай, конспирация на уровне — с собаками не сыщут… Я понял — учеба… на инженера-химика? почетно! а возьмут? после коллежа… Лады, в Европу так в Европу. Не забывай. Если писать будешь, пиши на адрес Матео — я на нелегалке».

* * *

— …зауважали, больше не нарывались. Эти «гвардейцы» — немного более приличные ребята, не то, что за рекой. У рынков — это как наша Калье Реал — много шпаны, а в Арсенале — весело, но чисто.

— Да, там можно показаться… А я больше ходила на Рестегаль. У тебя есть парень?

— Что за вопрос? — вмешалась Долорес. — Если позволите присоединиться, то я скажу вам из Писания: «Не хорошо быть человеку одному», то есть без пары нельзя, но почему вы мне — а я вам как мать — ни одна не показали своих кавалеров? я уверена, что вы правильно себя ведете, и в этом смысле спокойна, однако я бы хоть посмотрела на тех, кто целует моих девочек.

Ана-Мария весело фыркнула, хитро улыбнулась и Марсель:

— Ну, может, когда-нибудь…

За четверть часа мунхитская электричка донесла их до Дьенна. Когда проехали Восточный мост, Марсель с полминуты не отрывала взгляда от домов по левой стороне — рядом, совсем рядом была Арсеналь-плац, на короткий миг промелькнули в просвете между домами угрюмые стены Арсенала, и Марсель отметила, что чувства, одолевавшие ее, ослабели, и само сновидение стало блекнуть, размываться в памяти; оставались лишь самые яркие впечатления — оргия в горах, засада на шоссе, прощание… Как бы еще увидеться с Касси и его девушкой?..

Они сошли у площади Оружия и направились к центру по Анонсиэль. Это слегка обеспокоило Долорес — путь вел на кладбище Новых Самаритян, а ей почему-то казалось, что визит Марсель на свою могилу может плохо кончиться. Она уже хотела предложить иной маршрут, но тут Марсель приглянулось маленькое каффи «Леонтина», где можно было достаточно долго и незаметно посидеть, и где, конечно, была пара телефонов в полузакрытых кабинках. Три заговорщицы заказали по порции сосисок и по стакану лимонада, чтобы не выглядеть здесь посторонними. Закусывая, они обсудили детали; наконец Ана-Мария пошла к стойке, купила десятка два телефонных жетонов и отправилась звонить.

Глядя, как за темным стеклом кабины Ана-Мария набирает номер, Марсель ощутила, что скрытое напряжение опять берет верх; преодолевая соблазн тщетного наблюдения за Аной-Марией, она отвела глаза и стала рассеянно озирать интерьер каффи. Редкие посетители звякали стаканами, слышалось тихое царапанье вилок, оживленные разговоры за столиками сливались в неразборчивое сплетение слов и возгласов, кто-то показывал пальцами — еще пару пива! юнец с торчащими вихрами кормил из рук довольную девчонку, а та игриво пыталась откусить побольше.

— Выпьем еще? Я возьму апельсинку, а ты?

— Пожалуй, — кивнула Долорес, и Марсель подозвала официантку.