Я очень сильнолюблю Россию,но если любовь разделить на строчки,получатся фразы,получитсясразу:про землю ржаную,про небо про синее,как платье.И глубже,чем вздох между точек…Как платье.Как будто бы девушка это:с длинными глазами речек в осеньпод взбалмошной прическойколосистого цвета,на таком ветру, что слово… назад… приносит…И снова глаза морозит без шапок.И шапку понес сумасшедший простор в свист, в згу.Когда степь под ногами накре —няется н'aбоки вцепляешься в стебли,а небо —внизу.Под ногами.И немного боишьсяупасть в небо.Вот Россия.Тот нищ,кто в России не был.«Я тоже любил…»
Я тоже любилпетушков над известкой.Я тоже платил некурящим подросткомсовсем катеринские пятакиза строчкибороздкамина березках,за есенинскиеголубые стихи.Я думал — пусть и грусть и Русь,в полутора березках не заблужусь.И только потомя узнал, что солонкис навязчивой вязью азиатской тоски,размалёва русацкова:в клюквуаль в солнце —интуристы скупают, но не мужики.И только потом я узнал, что в звездахкуда мохнатееЮжный Крест,а петух — жар-птица — павлин прохвостыйиз Америки,с картошкою русской вместе.И мне захотелосьтакогопростора,чтоб парусом взвились заштопанные шторы,чтоб флотилией мчалсяс землею городв иностранные страны, в заморское море!Но я продолжал любить Россию.«Уже опять к границам сизым…»
Уже опять к границам сизымсоставы тайные идут,и коммунизм опять так близок,как в девятнадцатом году.Тогда матросские продотрядысудили корнетов револьверным салютом.Самогонщикам —десять лет. А поменьше гадовзапирали «до мировой революции».Помнишь с детстварисунок: чугунные путычеловек сшибает с земшара грудью?Только советская нациябудети только советской расы люди.«Мы подымаем винтовочный голос…»
Когда народы, распри позабыв,
В единую семью соединятся.
Пушкин