Именами вашими стоим

Именно возможность заработать хорошие деньги и привела горного мастера Йозефа Поха из любезного его сердцу Дрездена в место, которое на картах мира либо обозначалось белым пятном, либо вообще отсутствовало. Дома осталась старушка-мать, единственной мечтой которой было женить сына на дочери местного пастора, успеть понянчить внуков и тихо отойти в иной мир к многочисленным предкам. И разлуку со своим милым Йозефом почтенная фрау расценивала как необходимое зло, с которым надо временно смириться. Всем своим соседям она говорила, что её мальчик заработает в этой дикой России много денег, вернётся в Дрезден, женится, и уже больше никогда не оставит свою старушку-мать одну.

Но когда Йозеф Пох наконец-то добрался до Барнаульского завода, все самые худшие его опасения оправдались полностью. Дикость, грязь, неимоверная удалённость от Европы, отсутствие самых на его взгляд примитивных удобств, тупость этих безмозглых русских мужиков, и вдобавок ко всему прочему выяснилось, что он совершенно не способен переносить эти жуткие морозы.

Два проведённых здесь года показались Поху непрерывным кошмаром, а впереди было ещё два. Его не радовали здесь ни деньги, которые ему исправно выплачивали в заводской канцелярии; ни успехи русских подмастерьев, которые с трудом умели читать и писать, но, тем не менее, успешно овладевали всеми тонкостями плавильного дела; ни дикие красоты Алтая. Всё это его мало трогало, и он считал дни, когда сможет вернуться домой в цивилизованную, размеренную и такую привычную жизнь.

Иногда, просыпаясь по утрам, он удивлённо оглядывался словно спрашивая себя, что он тут делает, и какая сила занесла его в этот глухой медвежий угол. Не находя ответа, вставал, одевался, шёл на службу, с остервенением бил по лицу ни в чём не повинных рабочих, а вечером запирался в своей комнате и сидел, тупо уставившись в стенку, до самой темноты, не зажигая свечей.

Всё изменилось, когда к начальнику Колывано-Воскресенских заводов приехала жена Елизавета Андреевна Беэр.

Когда Пох впервые увидел её, он закрыл глаза и стоял так несколько мгновений, не в силах справиться с душевным волнением. Все мадонны итальянских и немецких мастеров живописи получили в ней своё полное воплощение. Он не знал, как это возможно, но молодая женщина произвела на него впечатление сродни тому, которое он испытал в детстве, впервые услышав орган.

После этого события жизнь Поха здесь приобрела особый смысл. Он уже больше не обращал внимания на неудобства, которые его окружали. Целью его существования, его страстью стала эта женщина, этот ангел, этот образ, сотканный из его грёз и мечтаний. Но, скрытный по натуре, Пох держал это чувство глубоко в себе, стараясь не давать ни малейшего повода для сплетен и ненужных разговоров.

И вот сегодня атмосфера весёлого вечера, выпитое шампанское и близость к предмету своего обожания, – всё это позволило ему надеяться на то, что… Он и сам толком не знал на что, но он должен был с ней объясниться.

…Один из ночных мотыльков, бившихся в стекло масляной лампы, опалил крылья, закрутился в воздухе и, ударившись Поху в лицо, упал вниз.

Пох посмотрел на него и внезапно подумал, что он и сам сейчас вроде этого мотылька: без крыльев и без всякой надежды. Но это неправильно! Он молод, у него всё впереди. А то, что произошло сейчас… Он просто поторопился, а она не так поняла. А может, сердце её не свободно?

Нет, муж тут ни причём! Он старше своей жены в два раза. Этот брак не по любви. Но тогда кто занял в её сердце место? Йозеф Пох, мучаясь от ревности к неизвестному сопернику, поклялся себе, что добьётся любви обожаемого им ангела, чего бы это ему не стоило.

В числе приглашённых к Беэру гостей находился Николай Иванович Булгаков, горный офицер в звании капитан-поручика. Это был человек выше среднего роста, худощавого телосложения. Внешность имел при этом самую привлекательную для женского пола. Он, несомненно, знал об этом, но не придавал особого значения.

Отец его, Иван Александрович Булгаков, дослужившись до полковника артиллерии и имевший множество ранений и наград, вот уже третий год как пребывал в отставке. Голубой мечтой старого вояки было увидеть своего первенца Николку печатающим шаг на Дворцовой площади в кавалергардском полку. Привилегии гвардейцев, возможность быстрого карьерного роста, всё это, по мнению старшего Булгакова, должно было привлечь сына. Совсем не обязательно рубить в капусту врагов на поле боя и задыхаться в пушечном дыму, как это было у него самого. Но Николка, прослужив в гвардии несколько лет, неожиданно для всех, решил связать свою жизнь с делом, к войне никакого отношения не имеющим. Отец к выбору сына отнёсся с уважением, и только тайно вздыхал, представляя его в аксельбантах и с плюмажем из белых перьев.