Именем человечества

Но Максим и сам уже увидел ее, такую же, как восемь лет назад, и совсем другую –уже не девушку, а очаровательную женщину. Глаза их встретились. И Таня вскрикнула, побледнела как полотно, качнулась в сторону, начала оседать на землю. Какой-то мужчина подхватил ее под руки, крикнул другому, чтобы тот звонил в скорую помощь. Но Таня открыла глаза, рванулась из рук мужчины, метнулась к нему, Максиму. Губы ее разжались:

– Не надо... скорой помощи...

А Максим с сыном уже подбежали к ней:

– Таня! Танюша!

– Максим!.. – она обхватила одной рукой его, другой – сына, прижалась к ним обоим, прильнула губами к небритой щеке Максима. –Максим, родной мой! Вовка, сынок! Вот мы и дождались! Это же папка твой...

– Что я, не знаю? Я первый его встретил, – гордо ответил мальчик, высвобождаясь из рук матери. – И что вы оба сегодня плачете? Пошли домой!

– Да-да, пойдем, Максим, – она вытерла слезы, взяла Максима под руку:

– Они улетели? Совсем? Он молча кивнул.

– А ты остался? Ты вернулся к нам? Он только крепче сжал ее локоть.

– Я знала... Я верила, Максим. Я ждала тебя каждый день, каждую минуту! Ведь ты для меня... – она вдруг потупилась, локоть ее дрогнул. – Я понимаю, что никогда не заменю тебе Миону, но...

– Не надо об этом, Таня. Здесь, на Земле, ты – единственный близкий мне человек. А теперь еще и Вова...

– Значит, там... Значит, Этана ничего не сказала тебе о нас?

– Она сказала мне о тебе лишь четыре дня назад, во время последнего сеанса дальней связи, покидая Солнечную систему. А о Вове я узнал только сегодня. Но это она, Этана, устроила нашу встречу, «прописав» меня ц твоей квартире.

– Этана осталась Этаной. Но я не сужу ее...

– Ее нельзя судить, Таня. Как нельзя судить Солнце за то, что оно движется по такой, а не другой орбите. Все живут по-своему, в своих, слишком разных плоскостях,, и никто не виноват, что иногда эти плоскости пересекаются под самыми невероятными углами. Мог ли я еще. неделю назад рассчитывать, что сегодня меня ждет такое счастье...

Она без слов прижалась к нему.

3

Автобус ушел. Толпа рассеялась. На опустевшей улице остались двое.

– Вот так-то, сын. Пойдем и мы, – сказал Зорин, зябко запахивая плащ. – Я рад за нее.

– Я тоже рад, только...

– Не надо, Дима. Я понимаю тебя. Но жизнь очень сложная штука. И нужно терпеливо нести через нее нелегкое бремя истинной порядочности, чтобы рассчитывать на такие вот минуты счастья.

– Нет, папка, это все слова. Их можно, конечно, повторять в утешение. Но мы, наше поколение, давно поняли подлинную цену таких сентенций.

– Жаль!

– А мне жаль тебя! О себе я не говорю. Я. может быть, действительно не заслужил любви такой женщины, как Тропинина. Но ты! Можно ли вообще представить человека более порядочного, чем ты. А где оно, твое счастье?

– Счастье надо уметь ждать, сын.

– За счастье надо бороться, папка! А уж если видишь, что надежды на победу нет, то и гори все синим пламенем!

– Не будем спорить, Дима. Я знаю, во мне много старомодного. Но так мы жили... И скажу откровенно, сынок, я искренне надеюсь – пройдут годы, и люди снова будут жить так же, как и мы, так же любить, не требуя никаких векселей, так же делать добро, не рассчитывая ни на какое вознаграждение, так же мечтать о большом счастье, довольствуясь тем, что дала тебе жизнь.

– Папка, папка! Мне бы твою веру! Но я так жить не смогу. И Тропининой для меня больше не существует...

– Тропинина будет существовать независимо ни от твоего, ни от моего желания. Всегда!

4

Она позвонила утром, еще до работы:

– Это я, Андрей Николаевич. Простите, вчера получилось так нескладно... Я не ожидала...

– Полно, Татьяна Аркадьевна! Все получилось замечательно. Я поздравляю вас. И я, и Дима.

– Спасибо, Андрей Николаевич.

– И потом, вот что. Отпуск на три дня я вам уже оформил. Так что никуда не торопитесь сегодня.

– Ой, зачем это?

– Нужно, Татьяна Аркадьевна. Так следует по нашему законодательству.

– Спасибо вам еще раз. Но сегодня вечером мы вас ждем. И вас, и Дмитрия Андреевича.

– Ну, сегодня, я думаю, вам будет еще не до нас.

– Это просьба Максима. Речь пойдет о проблеме нейтринной стабилизации ядер. Дело, оказывается, не терпит отлагательств. Мы ждем вас в шесть часов вечера.

– Хорошо, мы придем, Татьяна Аркадьевна. Зорин прошел в комнату к сыну:

– Ты слышал, Татьяна Аркадьевна с мужем приглашают нас к себе?

– Слышал, но не пойду. Я же сказал вчера...

– Нас приглашают не просто в гости. Предстоит серьезный разговор о нейтринной стабилизации ядер. Видимо, муж Татьяны Аркадьевны хочет познакомить тебя с идеями, которые он почерпнул у инопланетян.

Дмитрий вскочил:

– Черт возьми, это совсем другое дело! Идеи инопланетян! Это же определенно и иные источники энергии, и иной принцип движения в пространстве, а главное – совсем иные горизонты знаний о строении вещества. Ради этого стоит пойти куда угодно. Когда нас ждут?

– Часов в шесть вечера. Дмитрий взглянул на часы:

– С ума сойти! Еще почти полсуток. Нет чтобы позвать с утра, потолковать на свежую голову.

– Но ведь у меня впереди еще рабочий день. И потом, людям надо о стольком поговорить, столько рассказать друг другу.