Именем человечества

— Мне принадлежит только эта ампула. Футляр не мой. Видите здесь даже вензель: «Р. С. С.» Видимо, Рубен Саакович Саакян… Пусть он заберет это обратно.

Президент взглянул на вензель, покачал головой:

— Н-да… Как я сразу не раскусил его?.. А-а, вы еще здесь, — обратился он к стоящему возле двери Саакяну. — Вот, возьмите! Единственное, что вам принадлежит. И потрудитесь освободить кабинет.

Саакян вышел. А Таня, боясь поверить во все происходящее, переполненная чувством благодарности к старейшине советской науки, несмело произнесла:

— Я хотела бы… Нельзя ли подарить часть содержимого ампулы Академии наук?

— О, спасибо, Татьяна Аркадьевна, — широко улыбнулся президент. — От таких подарков не отказываются. Сегодня же организуем официальную передачу нептуния в лабораторию трансуранов. Можете не сомневаться, там оценят ваш дар по достоинству. Теперь о деле. Итак, Максим Владимирович, надеюсь, вам уже почти все ясно? Завтра президиум утвердит вас в новой должности. И немедленно принимайтесь за дело.

— Но это так неожиданно… Я, конечно, сделаю все, что в моих силах. Однако должность директора… Смогу ли я?..

— Должны. Этого требуют интересы всей страны, больше того — всей планеты. Вам будет предоставлено все необходимое: любые средства, материалы, кадры. Вы получите полную свободу действий. Но и спрос будет… Сами понимаете. Генератор минимум через полгода должен быть введен в строй, иначе…

— Понимаю.

— Вот и отлично. Теперь кое-какие детали. Ваш институт получит особый статус: ему будут переданы специальные КБ, строительные и монтажные организации, ну и… Что там еще? Продумайте сами. Завтра на Президиуме доложите. Обсудим, посоветуемся со специалистами. И пока, пожалуй, все. Желаю успеха, — президент крепко пожал руку Максиму, обернулся к Тане. — А вам, дорогая Татьяна Аркадьевна, придется покинуть солнечный Кисловодск, быть поближе к мужу. Ничего не поделаешь — так надо.

— Ну что, мистер Элсберг, снова попросите отставку? Или опять скажете, что готовы понести любое наказание? — Хант едко усмехнулся сквозь полусомкнутые веки.

— Ни то, ни другое! — жестко ответил Рейли. — За провал Четвертого я не отвечаю. Толкача и Учительницу определённо потянул за собой он сам. Что же касается института, то я сделал все возможное, даже больше: работы по созданию генератора там полностью прекращены.

— В институте — да. А Колесников?

— Я просил санкции убрать Колесникова. И не раз. Вы сами воспротивились этому. Мы были в двух шагах от цели.

— Гм… Убрать Колесникова… И своими руками похоронить информацию, которой он владеет! Вы всегда искали самые легкие пути к достижению цели. Самые легкие, но не самые верные! Нам генератор нужен не меньше, чем русским. Это в тысячу раз эффективнее любой «космической обороны». Только такой тупица-солдафон, как Колли, может вообразить, что его космическое оружие даст возможность полностью предотвратить удар возмездия. А нейтринный генератор — это стопроцентное исключение ответного удара. Не-ет, дружище, надо было думать не о том, как убрать Колесникова, а о том, как помочь им с Зориным спокойно работать, работать до тех пор, пока не были бы закончены эксперименты я результаты их не поступили в институт. Вот тут вы с Учительницей и показали бы, на что способны. И незачем было ей посылать свои донесения через Толкача и Четвертого, когда вы сами были в институте. Слишком много заботились о своей безопасности.

— Что толку говорить теперь об этом.

— Вот теперь-то и есть толк обо всем поговорить. Чтобы учесть прежние ошибки и не наделать новых.

— Не понимаю. Вы что, снова хотите послать меня в Россию?

— Совершенно верно. Ведь вы-то ничем не скомпрометировали себя. И контракт «ваших» фирм с институтом не аннулирован.

— Да, но…

— Никаких но! Каждый обязан исправлять свои ошибки сам. Вы снова поедете в институт…

— Но я же сказал, в институте прекращены все работы по созданию генератора.