Именем Ея Величества

У датчанина узкие белые, почти детские руки. Кожа нежная, прозрачная. Резко размешивает шоколад, проливает на блюдце. Неуравновешен.

— Если бы я мог поговорить с моим королём…

— Перенесу вас на крыльях, — смеётся француз. — Что вы скажете ему?

— Вы спрашиваете! Он должен прямо снестись с Георгом. Война! Зачем русские выходят в море?

— Морская прогулка.

— Да, так всем отвечают. Но Екатерина дала понять… Для неё интересы зятя… семейные узы… Как это провинциально, экселенц! Выпирает происхождение. Между тем страна голодает, погрязла в рабстве. Странный народ, экселенц! Непостижимый народ.

Он тоже рассчитывал: после смерти Петра мужики, солдаты, измученные войнами, восстанут, вернутся старые порядки, столицей снова станет Москва, ослабеет государство.

— Пётр сумел соблазнить, околдовать… Чем? Он унёс тайну в могилу. Народ, который за ложку мёда съест мешок соли…

Утомлённый страстным монологом, Вестфален вытер платком потный лоб. Пахнуло мускусом. Запах любит мужественный — отметил про себя Кампредон. Подбивает плечи сюртука ватой.

— Величие, мой друг, величие. Его ждут правители, жаждут и народы. После как-нибудь пофилософствуем… Войны не будет… Пока, в нынешнем году не будет. Царица грозит, голштинцы машут кулаками, но министры против. Меншиков сплотил их… Я полагаю, война отсрочена, судьба дарит нам время. Важно использовать… Мы должны вырвать Швецию из русских лап.

— Но при Карле Фридрихе…

— Бросьте, милый мой! Он ничтожество. Сам по себе он никому не нужен. Шлезвиг? Провинции, отнятые русскими, подороже стоят. У шведов свои расчёты. Я имел интересный разговор с Бассевичем. К тому же сюда едет шведский посол.

— Ставленник русских.

— Так порешили? Не торопитесь! Конечно, совещаться с ним мы будем порознь — вы, я и Бассевич. Цедергельм тонкий политик. Цель у нас, надеюсь, будет единая.

Собеседники ещё более понизили голос. Лакей Пьер напрасно вжимался в дверь.

Иосиас Цедергельм [89], среди товарищей Юсси, в России не новичок. Вместе с офицерами штаба после Полтавской битвы оказался в плену. Сибири он избежал — видный сподвижник Карла, член риксдага был на особом счету. Участвовал в шествии побеждённых через Москву, шагал в одной из первых шеренг.

Был замечен Петром.

Война ещё длилась, когда начались консилии об обмене пленными. Кого послать в Стокгольм? Шведа, честного шведа. Царь поил Юсси, изучал. Швед смотрел в глаза прямо. Конец сомненьям положила Екатерина.

— Это честный крестьянин, — сказала она.

Родился барон в глуши, в лене Северный Юлланд, где отец корчевал лес, пахал землю.

Отпущенный под честное слово, пленник исполнил порученье и возвратился в Петербург. Обрести родину позволил Ништадтский мир. Изменился Юсси, некогда яростный поклонник Карла XII. На трибуне риксдага — кроткий пиетист [90], лютеранин вольнодумный и любвеобильный. Притчей из Евангелия, а то и поговоркой из Северного Юлланда увещевал он партию патриотов. У них одно на уме — реванш, союз с Англией, война. Бесчувственны к бедам народа.

— Довоевались! Поля зарастают лесом, пахать некому. Где не пашут, там дьявол пляшет. Злоба сеет плевелы, злоба погубит род человеческий.

Он в партии голштинской, преобладающей. Глава её Арвид Хорн, премьер-министр, не раздумывал долго, кого послать в Россию.

— Ты послужишь Швеции как добрый христианин, — сказал он дружески.

Польщённый в душе, Юсси отказывался. Дипломаты хитрят, врут не краснея — нет, не привык он… Пора о душе печься, ведь за пятьдесят уже. Намерен завершить свои дни в благочестии, аскетически, как велят отцы пиетизма.

— Ты в России персона грата, — доказывал Хорн. — Будешь ангелом мира.

Русские близко. Стокгольм в смятении. Их прогулка морская — это, возможно, война с Данией. Швецию втянут. Карла Фридриха посадят на престол силой. Швеция обязана помогать ему. Шлезвиг, чёртов Шлезвиг!

Нужен новый договор. Герцог женился, стало быть, он вправе получить приданое.

— Но эстонские острова…

— Крохи…

Арвид отпер железный шкаф, хранящий самое секретное, вынул листки, исписанные мельчайшим, словно трусливым почерком. Сказал, что от Бассевича, вчера, с курьером.

«Осмелюсь заявить вашей светлости, что наступил благоприятный момент для того, чтобы возвратить Швеции её владения, отнятые в результате злополучной войны, и обеспечить ей в союзе с Россией роль не раба, а господина».

По мере чтения глаза Юсси лезли на лоб. Приданое герцога — Эстляндия, Лифляндия, Ингерманландия, Выборг, провинция Псковская. Запрашивать крупно, дабы было что уступить. Оставить русским выход к морю — Петербург, он же столица образуемой империи, которая до поры пусть именуется Российской. Глава её — Екатерина, покуда она жива, потом императорский титул перейдёт к Карлу Фридриху. С передачей ему прибалтийских земель центр империи естественно переместится в Швецию. Царевна Елизавета и царевич Пётр удовольствуются внутренними губерниями, Москвой, Сибирью.

— Дьявол! — вырвалось у Юсси.