Именем королевы

– Возможно, я виноват только в том, что не разглядел ее сумасшествия, – продолжил Айдан.

– Ты свел ее с ума, ты – убийца! Ты, и только ты виноват во всем!

Айдан не испытывал гнева, его охватила невыносимая усталость.

– Вы когда-нибудь задумывались о состоянии ее душевного здоровья, когда заставляли ее стоять на коленях или повторять вслух Священное Писание бессонные ночи напролет?

Воцарилась тишина. Дождь усилился настолько, что буквально скрыл берега озера. Пиппа ненавидела штормы, и теперь, когда Айдан узнал о ее прошлом, он стал понимать почему. Это хорошо, что она отправилась в Иннисфален, пока погода была хорошей. Она, совсем как он недавно, пыталась обрести утешение на острове. Она найдет у Ревелина тепло и кров, и он даст ей разумный совет ехать к де Лэйси.

Стиснув зубы от мысли, что он потерял ее, Айдан ждал, пока Броуни заговорит.

– Не смей пачкать имя моей дочери, произнося его. – Пожилой человек отвернулся, приглаживая шевелюру мокрых волос. – Согласно письму, что ты прислал с венецианкой, ты готов принять мои условия.

Айдан горько усмехнулся в ответ:

– Я бы не стал называть ваши требованиямоей сдачи условиями.

– Ты заслуживаешь четвертования, чтобы умирал не сразу, а по частям.

Голос Броуни дрожал, и Айдан почувствовал к нему нечто вроде сочувствия. Все-таки этот человек потерял дочь. В моменты своего просветления, еще до того, как она начала ненавидеть Айдана, она была мила и тиха.

– Если вы согласитесь выполнить свою часть обязательств по этой дьявольской сделке, – проговорил Айдан, – я готов сдаться.

– Прекрасно.

Броуни направился к двери хижины и поднял руку. Вошли четыре человека, прижали Айдана к стене и закрепили холодные железные кандалы вокруг его запястьев и лодыжек.

Броуни направил свою лошадь прямо в стену дождя. Он улыбался.

– Я доставлю себе удовольствие послать О'Донахью Мара прямо на Небеса.

Непонятный запах висел в воздухе. Пиппа вздрогнула, удивилась и испугалась такого явственного сна, что даже запах в нем казался настоящим.

Это был запах, который она узнавала на уровне подсознания и отзывалась на него, поскольку он был полон нежности и был неповторим, напоминая ей о матери.

Ее матери.

Она утонула? Она уже на Небесах? Филиппа заставила себя открыть глаза, чтобы прервать сон. Но она не спала, а лежала на странной кровати. Как она сюда попала?

Она посмотрела на огонек свечи, невольно отметила роскошные, но незнакомые гардины.

Затем она повернула голову на подушке и увидела женщину.

Мама.

Ее сердце подсказывало ей, что она дома.

Охваченная ужасом и радостью, переполненная благоговейным трепетом и облегчением, Филиппа села на кровати, поджав колени и обхватив их руками. Она глядела во все глаза, а на нее смотрела невысокого роста темноволосая женщина.

Где-то в углу колыхался огонек свечи. Филиппа затаила дыхание и закрыла глаза, и из тьмы прошлого проступили воспоминания, так явственно, словно все было только вчера.

Мама прижимает дочь к груди, и Филиппа вдыхает прекрасный запах чистого белья и солнца, исходящий от матери.

–  До свиданья, моя радость, – весело говорит ей мама чуть дрожащим голосом. – Я хочу, чтобы ты взяла с собою эту вещицу. Она будет напоминать тебе о маме и папе, пока ты будешь жить вдалеке от нас.

Мама крепит золотую с рубином брошь на лучшее платье Пиппы. Затем она убирает маленький кинжал, что был спрятан внутри.

–  Это я возьму с собой. Так будет лучше, Филиппа…

– Филиппа, – зовет женщина.

Она открывает глаза.

– Да, я – Филиппа! – восторженно произносит она нежным голосом. – Ваша дочь.

– Да, да, моя дорогая, да.

Темноволосая женщина-англичанка обнимает Филиппу. Запах чистого белья и солнца настолько будоражит Пиппу, что ей кажется, что не было всех прошедших лет. Этот запах покоя, любви и мамы.

Но между ними все-таки остаются десятилетия разлуки. И Филиппа отстраняется. Ларк де Лэйси словно чувствует, что молодой женщине надо разобраться в нахлынувших чувствах, и не мешает ей.

Мгновением позже в комнату входит мужчина. Ларк идет ему навстречу, берет его за руку и подводит к краю кровати. Сначала Филиппе показалось, что это Ричард, но затем она поняла, что мужчина старше. У него светлые волосы, и он красив, почти так же, как Ричард.

Папа.

Она сидит не дыша. И они стоят и боятся пошевелиться, разглядывая ее, а она в свою очередь смотрит на них. Буря чувств обрушивается на нее. Потрясение, смущение, неверие, ярость, беспомощность… и жуткая слабость.

Но не любовь.

Глядя на них, она видела перед собой двоих чужих, очень милых людей, у которых по щекам текли слезы. Наконец она обрела способность говорить.