Именем закона. Сборник № 2

А Сокольников, по правде говоря, чувствовал себя эти дни неуютно. Его не оставляло ощущение беспокойства, с ним он засыпал и просыпался. Даже мать приметила, уже дважды приходилось отговариваться усталостью и чем-то там еще. Сокольников понимал, что оказался нарушителем неписаного закона, согласно которому не полагалось ставить своих руководителей в неудобное положение перед вышестоящим начальством, даже если они этого заслужили. И хотя Тонкову он жаловался на следователя Гайдаленка, выходило так, что заодно подвел и Костина, и Трошина. А ведь если они и делали что-то не так, то ведь не по своей воле.

Арестовывать Азаркину никто не стал. Но Сокольников не считал это своей победой. Возможно, размышлял он, Гайдаленок и не собирался ее арестовывать. Только хотел припугнуть и переборщил. Тогда в действиях Сокольникова вообще не было никакого смысла.

Ни Трошин, ни Костин словом не обмолвились о происшедшем. Вообще внешне как бы ничего не случилось. Только в отношениях с Гайдаленком появилась некоторая натянутость, но на это было наплевать, встречались они разве что в столовой, да и то не каждый день. Единственно, что по-настоящему переменилось, — так это степень участия Сокольникова в деле Азаркиной. Сейчас он знать не знал, что там происходит. Никто с ним об этом не разговаривал и никаких поручений не давал. Честно говоря, Сокольников был даже рад. Ему вообще больше не хотелось ничего слышать об этом деле.

К тому же сейчас он был сильно занят. Костин передал ему для проверки анонимное заявление на спекулянтов с колхозного рынка. Таких заявлений в отдел уже поступило штук пять, предыдущим проверяющим поймать спекулянтов не удавалось, и заявления списывались как неподтвердившиеся. Однако факты в заявлениях, по всей видимости, излагались верно, — писал некто хорошо обо всем осведомленный — то ли недовольный конкурент, то ли работник рынка. Факты, правда, были безадресные и трудно проверяемые.

Вот и в этом заявлении вновь говорилось, что некие люди по кличкам Тофик, Али-баба и Рачик торгуют на рынке овощами и фруктами, которые сами не выращивают, а скупают на других рынках. Работают они со «своими таксистами», хорошо им приплачивают за это, а гуляют обычно в ресторане на Новом Арбате.

Тщательно изучив заявление, Сокольников ничего другого придумать не смог, как только пойти на рынок. Два дня кряду, с утра до вечера, он болтался там, но никаких преступников, естественно, не обнаружил. Тем не менее на третий день ему повезло. Познакомился со старушкой, что каждый день продавала семечки в крытом ряду у самых ворот. Познакомился потому, что сам у нее семечки не раз покупал. Собственно, это она с ним познакомилась. «Я смотрю, ты все ходишь, все ходишь, сынок, — сказала она как-то весьма сочувственно. — Из милиции, наверное?»

Оказалось, знает она многих на этом рынке, и Тофика, и Рачика, и Али-бабу тоже знает. По словам старушки, давно уже подмечавшей скуки ради многое вокруг себя, спекулянты предпочитали сравнительно небольшие партии товара подороже, вроде ранних помидоров, мандаринов или гранатов. По масштабам эти трое не являлись особо крупными дельцами, работали ежедневно не покладая рук.

Еще через пару дней Сокольников выяснил, что товар они завозят на рынок по утрам и главная трудность разоблачения заключается в том, что обязанности они между собой предусмотрительно делят. Если двое только скупали, то третий исключительно продавал. Доказать, таким образом, связь «скупки» и «перепродажи с целью наживы» становилось весьма затруднительно, на что спекулянты и рассчитывали.

Торговал Рачик. Часов в семь утра он занимал свое постоянное место на главной «площади» рынка. К этому времени за прилавком уже стоял десяток ящиков плодов и овощей, заботливо подготовленных его партнерами. Тофик и Али-баба к прилавку близко не подходили, весь день сидели в шашлычной напротив рынка и только изредка наведывались посмотреть издали, как идут дела. Часам к четырем товар расходился. Рачик присоединялся к своим компаньонам, и все вместе они отправлялись отдыхать.

По просьбе Сокольникова милиционер из местного отделения в два приема проверил у всей троицы документы. Тофик, Рачик и Али-баба как один предъявили военные билеты и справки, поясняющие, что они приехали с берегов Каспийского моря на лечение сложных желудочных болезней. По их упитанным загорелым лицам трудно было сделать вывод о слабости их здоровья, но справки были совсем свежие, — видимо, их регулярно обновляли спекулянтам какие-то верные друзья. Разумеется, они приехали в Москву «только вчера и ночевать будут в га-астынице или на вокзале».