Иметь и не потерять

– Ты бы вот лучше покумекал, к чему мы идем. – Уловив в коротком молчании Ивана слабину, попытался перевести разговор в иное русло Паша. – В городе, говорят, кооперативы какие-то пошли частные, деньгу в свой карман загребают. Лизка мне о них все мозги искрутила. Давай, говорит, что-нибудь здесь придумаем. А что у нас придумаешь, кроме коровьих хвостов, и как?

– Толком и я о тех кооперативах ничего не знаю, – не стал хитрить Иван. – Пытался у Митьки выяснить – так он сам в тумане, работает вроде по столярному делу, зарплату получает и дальше никуда не лезет. Любопытной, говорит, Варваре – нос оторвали.

– И оторвут, – согласился Паша, – раз деньга зашелестела перед глазами. Совсем недавно за такие дела в каталажку тащили, а теперь – на тебе, двигай куда хочешь. Воруй, мошенничай. Живи – не тужи. Там, говорят, в верхах, разброд и суматоха, а нас тут прижимают и прижимают. Я вот не только за сохранность стада отвечаю, но и за удои, за жирность молока, за кислотность и еще не знаю за что. Станешь получать зарплату и прослезишься – всякие высчеты ее едва ли не наполовину съедают.

– Эх, Паша, зарплата, деньги – мелочовка, хотя и нужная, – потянул свои мысли Иван. – Сдается мне, что вся эта перестройка сметет не только нас, но и всю страну. Вон и главный руководитель перелицевался – стал президентом, а это уже что-то не наше, заграничное. К чему бы это? Жили более-менее сносно, и на тебе – лови журавля в небе.

– Но ты уж слишком широко размахнулся, – не поддержал его Паша, – союз-то, поется, нерушимый. Такого «веника», чтобы его вымести, нету. А что касается главного погонялы, так перелицовывай его звание, не перелицовывай – все одно для нас – царь. Так было и так будет, чтобы там ни случилось. Иначе снова начнем стрелять друг друга. Я вот одного не пойму: ну, есть у нас слабина и промахи, неувязки. Разве нельзя их выправить, если по-деловому, с умом подойти? Их там, в политбюро, больше десятка числится. Собрались бы дружно, по-свойски, как толковые мужики, и прикинули, где эти самые неувязки в завале – как от них избавиться, и наверняка бы нашли ходы-выходы. А то затеяли какую-то вражду между собой, всех трясет.

– Тебе бы, Паша, не скотину пасти, а где-нибудь в партийных начальниках тереться, – со смешком осадил слишком рассудительного друга Иван.

– А что, елкин кот, и потерся бы, будь грамотешки больше. – Паша хотел еще что-то добавить, но в этот момент с озера донесся далекий выстрел, и он осекся.

– Показалось, или пальнул кто-то? – Иван привстал на локоть, вглядываясь в не такое далекое «море» камышей. Солнце рассыпало по ним яркие блики, высвечивая синие лоскуты глухих плес.

А Паша вскочил:

– Был выстрел. Я четко слышал. Залез кто-то, елкин кот, в озеро и шлепает уток. Вот тебе и запрет на весеннюю охоту. О стране языки чешем, а в своем «хлеву» разобраться не можем. У тебя же «корки» общественного инспектора есть – давай заарканим этого браконьера.

Иван покачал головой, тоже вставая с пригретого места.

– Больно ты шустрый. Наверняка это «битый волк», и его в камышах так просто не достать. Он про то знает и будет палить без всякого стопора. – И, как бы подтверждая его слова, с озера вновь донесся четкий и быстрый дублет.

– Сейчас не достанем, а как с озера выходить будет! – горячился Паша. – На другую сторону, через плывуны, ему хода нет – мерзлые они еще, со льдом. Только в наш угол он и двинется.

Иван оглядывал береговые плесы, знакомые с детства.

– Мыслишь ты, Паша, верно, да мыслить – одно, а сделать – другое. Он там может быть и не один.

– Ну и что? Прощать, что ли? Волку понравится – так снова залезет в наши места, а нам с тобой какая будет охота осенью в обстрелянных плесах?

Взгляд Ивана тонул в бескрайности озерного росплеска, и он прикидывал: кто бы мог так нагло охотиться в запретное время?

– Это наверняка не деревенские, – как бы про себя, произнес он. – Районные или из города. Наши ухари, если и отважатся на такую охоту, так пальнут пару раз – и домой.

– Ясно, что кто-то из блатных развлекается, – поддержал предположения Паша. – Такие законники, как стреляли, когда вздумается и кого придется – так и будут стрелять. Их надо сажать в одно место с ворами – тогда, может, что-то и сдвинется. Ты вот егозился с базой отдыха для сельчан, бумаги писал, а директор совхоза все целится Лушкину гриву распахать.

– Пусть целится – мы снова ее защищать всей деревней поднимемся. Тем более что теперь никому неизвестно, как все повернется с этим «новым мышлением». Давай-ка вот поваляемся еще с часок, – предложил Иван, – да будем решать, как того наглого стрелка застопорить…

Ощутимо припекало солнце. Потекли от ближнего леса терпкие запахи пробуждавшихся от зимнего оцепенения деревьев. Утихли птицы. Одни жаворонки все журчали тонкими переливами непрерывного пения.

Улавливая до душевной дрожи знакомые звуки и запахи набирающей силу весны, Иван все обдумывал, как бы выследить того охотника, что так нагло залез в озеро в запретное время? Выследить и сделать так, чтобы браконьер не успел ни скрыться, ни оказать сопротивления…