Иметь королеву

— И вот тогда, по просьбе нынешнего губернатора Свердловской области, президент позволил — якобы для разрешения финансовых трудностей свердловчан — продать часть редких и редкоземельных металлов. Это платина. — Говорков похлопал ладонью по груде серебристых слитков. — Это — осмий. А вот это — галлий.

Он взял в руки небольшой цилиндрический контейнер, открутил крышку и извлек столбик металла яркого ртутного блеска. Поковырял ногтем.

— В руках тает. Температура плавления двадцать девять градусов.

И положил в контейнер.

— Стой! — закричал Владимир, схватил пульт и стал судорожно нажимать кнопки.

— Ты сдурел, что ли? — оттолкнула его локтем Оля. — Испугал до смерти. Да не калечь ты пульт. Это же не видик, назад не перемотаешь.

Пленку с записью «Великой преступной революции» Владимир купил через несколько дней в видеосалоне. Оставаясь дома один, он раз за разом прокручивал то место, где Говорков рассказывал о галлии.

Потом в областной библиотеке взял «Химическую энциклопедию» и выписал в тетрадь все данные об этом металле. Редкий, ценный… Стоимость на черном рынке… Вспоминая, сколько было в той головке контейнеров, Владимир умножил и — на калькуляторе не хватило разрядов на табло. Тогда он взял ручку. Вычислив результат, Владимир долго сидел и смотрел в окно, где соседская старуха развешивала для просушки белье. Два с половиной миллиарда долларов. Десять триллионов рублей. Эта сумма была выше его понимания. От таких цифр на Владимира накатывали апатия и равнодушие. Расстояние до Альфы Центавра в километрах. Вес земного шара в килограммах. Длинные вереницы нулей. Ну и что? Эти цифры ему ни о чем не говорили. Пытаясь хоть как-то сориентироваться, он мысленно сложил триллионы в пачки стотысячных купюр. Получилась груда размером с двухтумбовый стол. И все равно было как-то безразлично.

Пятьдесят лимонов — это понятно, можно купить машину, садовый участок и ездить туда поливать грядки.

«Мечта рожденного ползать, — невесело усмехнулся Владимир. — Участок, машина и новая стенка. Эх, Вовчик! Нет в тебе ни азарта, ни размаха. Другой бы тут же сделал стойку. А ты… Может, сдать как клад? Мне будет четверть. Тоже немало».

Ему стало обидно. Отдавать почти три миллиарда баксов за здорово живешь? Еще чего! Сколько он выстрадал тогда в тайге… Эти деньги его, все до копеечки.

«А есть ли они там?! — встревожился Владимир. — Может, болванку давно нашли, и контейнеры тоже. А я сижу тут, губу раскатал».

Он стал вспоминать последние месяцы службы. Да, точно, промелькнули слухи, что одна из кассетных отклонилась от траектории и ушла в тайгу. Четыре болванки отыскали, а пятая как в воду канула. Еще разбился и сгорел в кратере Шивелуча вертолет с тремя офицерами из Москвы. Прилетали потом какие-то чины из столицы, что-то искали, но, похоже, безрезультатно. Значит, груз все там же, где его спрятал Владимир, и ждет своего хозяина.

Мысли, мысли… Они были разными. После шока от неожиданного открытия желание заняться поисками груза немного приутихло. Ведь надо было каким-то образом попасть на Камчатку, в режимный поселок Калчи, куда пускали далеко не всех. Выбраться в тайгу и найти место, которое за двадцать пять лет могло измениться до неузнаваемости. Вывезти килограммов пятьдесят груза и реализовать его. Продать то есть. Владимир засмеялся. Продать. Кому? Султану Брунея? Шаху Ирана? «Уважаемый султан, купите у меня галлий. Немного, всего полсотни кг. Цена вас устроит. Оптом — скидка».

Но время шло. В России стали появляться первые сверхбогачи, монополисты, владельцы гигантских концернов и компаний. И, как многие соотечественники, однажды Владимир задал себе вопрос: «Почему не я? Им можно, а мне — нет? Ведь не булочками же торгуя, N приобрел тракторный завод, а М — хозяин крупнейшей в столице сети магазинов. Наверняка все „крупные состояния…“ и т. д». Тонкая грань между неверием в свои силы и желанием действовать постепенно превращалась в клочья. Еще не до конца приняв решение, Владимир приобрел в местном туристическом клубе карту Камчатки — километровку. А когда во время командировки в Одессу какой-то ханыга предложил ему чистую «краснокожую паспортину», купил и ее. Последней каплей явилось сообщение Димы о том, что его забирают в армию.

Дитя своего времени, Дима Алтухов «косил» от призыва уже год. Первый раз он заявил комиссии, что у него с детства не полностью закрывается клапан в сердце.

— Вот здесь, — ткнул он себя в грудь, — холодно становится, и голова кружится.

— Клапан-то выхлопной? — пошутил хирург, но все же направил болезного на медобследование.

Пока Диму обследовали разные инстанции, время утекло, и призыв кончился. Но за весной, как известно, быстро приходит осень, и опасность загреметь под «панфары» вновь замаячила на горизонте.

В один из дней Дима пришел на работу печальный.

— Ну что? — спросил Владимир, беспокоясь за судьбу неплохого, в общем-то, мальчишки.

— Я им сказал, что у меня один глаз хуже другого видит и рот только вот так открывать могу, — обиженно изобразил «а-а-а» Дима. — А они смеются. Меньше, говорят, есть будешь.