Имя

– Да какой там, они все спрятались вглубь, пока холодно. Бесполезно искать. Сегодня, вроде бы, трава какая-то, не то зелень, не то горох.

– Сколько там ягод? -Я протянул ему половину того, что сегодня было собрано в лесу, – Черт, ладно, так уж и быть.

– Надо бы промыть, а то мало ли какую хрень подцепить можно. –Осторожно посоветовал я.

– Да плевать, уже поздно о чем-либо беспокоиться. – Буркнул мне в ответ Армия.

– Может, именно поэтому мир и сгнил? Всегда для всех было уже поздно. Никто никогда не задумывался над тем, что будет, если сегодня, например, помыть руки три раза, а не один. А если и задумывались, то это было временно и так, для показухи.

– Ага, ну очень интересно, прям бы так и предложил написать тебе книгу. – После этих слов он закинул себе несколько ягод и лег на то, что называлось кроватью, медленно смакуя свой десерт.

– Раз ты снова нырнул в эту свою философию в надежде подгадить мне ужин, то просто оглянись! Ты хочешь отпраздновать свои пятьдесят лет в этом гниющем дерьме, что зовется метро? Лично я лучше сдохну, дружище.

Ночь

– Да ну, к черту это все. – подумал я, – Уже пару часов пытаясь уснуть, мне в голову лезло только одно: пожирающая мысль о бесполезности наших еженедельных вылазок на поверхность в поиске чего-то там, чего-то хорошего, чего-то еще неизвестного. Сколько месяцев мы ищем сигнал? Ищем выживших вне нашего города. Ведь вовсе нет никакой информации, есть ли люди там – за 150 километром? Да, Алита права. Она талдычит это мне уже не первый месяц. Если бы все было хорошо, то и нужды в поиске не было, говорила она – люди бы сами нас находили… Да, чертовски верно. Раньше я этого не осознавал, не хотел понимать, а теперь истина вылезала наружу. Под страхом смерти все пороки человека показываются моментально. Вот и трусость моя не засиделась. У нас, если так подумать, вариантов было мало: Либо искать выживших в других городах, более пригодных для жизни (а может они и вовсе вакцину изобрели не временную, как у нас)? Либо же жить тут, развиваться, расширяться и пытаться осваивать мир заново. Правда, перспектива отпраздновать полтинник под землей меня явно не радовала. Да и кто не будет сопротивляться крысиной жизни? До первого страха смерти, конечно. Пока ты не заглянешь ей прямо в глаза – мир кажется еще не таким безнадежным, не таким жалким. А затем жалким становится и мир, и ты сам.

Те чудовища, после которых люди перестают быть атеистами, появились не сразу после войны. Прошел год, наверное. Тогда начали бесследно пропадать ночные дозорные и отряды. Первое время этому никто не придавал значения, ведь психи и мародеры тогда не были открытием, но вот истошные крики, которые могли разбудить тебя, когда ты находишься на расстоянии пятнадцати-двадцати метров под землей… Именно тогда люди и забили тревогу. Начали отслеживать этих ночных упырей, но почти безуспешно. Единственное, что удалось узнать: размеры их превышали человеческие раза в два, напоминая скорее гориллу, но очень подвижную и почти невидимую, а ужасные раны на теле убитых (если это вообще можно было назвать телом) говорили лишь о наличии длинных и острых когтей. Да, абсолютно идеальная тварь для убийства. За три года жизни после, ее ни разу не сумели убить или поймать. Неизвестно даже, сколько их всего. Вполне вероятно, что их могло быть не меньше сотни, а могло быть и не больше двух особей. Один челнок как-то рассказывал про некоего сталкера, что попытался убить это чудовище: Он выследил ее с помощью приманки – благоухающего трупа какого-то бедолаги, затем, аккуратно и медленно шел следом. Дойдя до логова, тварь улеглась в яму от взрыва. Оказавшись почти вплотную, когда это чудовище уснуло, сталкер достал ручную гранату и подбросил под пузо этой огромной, черной макаке. Вернувшись на место взрыва, он увидел лишь ошметки и кровь, что залила всю яму. –Да уж, челноки мастаки рассказывать сказки перед сном. На деле же никто никогда не убивал эту тварь, по крайней мере, этого никто никогда не слышал. Да, пытались, но все попытки заканчивались одним. По историям, она была невероятно ловкой при своих размерах, благодаря чему легко удирала или быстро прибегала на ужин, что человек даже не успевал перезарядить автомат. – Вот, о чем я думал после этой вылазки. Не хотелось возвращаться в старый и родной, но уже давно не мой мир.

– Не спится? – Спросил Армия, подавляя зевок.

– Да. Что-то не выходит.

– Это нормально. Так всегда бывает, сам знаешь. – Я и правда не впервые встречал такое. Многие, с кем я был знаком за эти пару лет, после встречи со смертью вплотную либо перегрызали себе вены в агонии, либо тихо-мирно сходили с ума – то еще зрелище…

– Ага, и тебе доброго утра.

– Да ладно тебе, ты ж вояка тот еще. И не через такое дерьмо проходил. Успокойся. Не хочешь размяться и со мной в дозор сходить на девятисотый? Моя смена через час, но там один паренек новенький на пару со Стрелком нашим стоит, надо бы их проведать, на всякий.

– Да, наверное. Я тебя догоню чуть позже, мне еще к нашему профессору зайти нужно.