Имя Бога

– Да. Так вот, он тоже отпиливал верх черепов, но он использовал их в качестве посуды. Ел из них, как из тарелок. Но если в вашем случае этого нет, то тут, скорее, можно предположить какие-то манипуляции с мозгом, а не непосредственно с черепом. И хочу заметить, что эти манипуляции не обязательно связаны с извращениями – как в случае с тем же Гейном. Возможно, это следствие какого-то эксперимента, исследования. Жуткого, конечно, но все же исследования.

– Попросту говоря, кто-то мог распиливать черепа, чтобы добывать мозг для опытов?

– Да. Если не углубляться – именно так.

Хотелось бы мне не углубляться.

Хынчештская подземка

Больше всего меня беспокоило то, что работа с пассажирами поезда займет, по-видимому, колоссальное количество времени. И даже если я узнаю бородатого, и полиция получит все его данные, это еще не означает, что его найдут и поймают! Даже Гитлер, видимо, умер своей смертью – для этого ему понадобилось всего только расстаться со своими одиозными усами, побриться наголо и по поддельному паспорту купить билеты в Австралию. Что уж говорить о человеке, которого все видели с огромной черной бородой…

После обеда приехал Кристи, и я поделился с ним своими выводами.

– Да, блин, тут ты прав, брат – это без всяких…И что же делать?

Ответ у меня был уже готов.

На этот раз мы подготовились в лучших традициях расхитителей гробниц. Более того, с нами шел моряк дядя Володя, а точнее – бывший корабельный старшина Владимир Иванович Локтев. Его мы назначили штурманом: под землей электроника вроде GPS могла запросто подвести, а вот на компас вполне можно надеяться, тем более что металлической руды в этих краях никогда не находили.

Расчет у нас был такой: бородатый, кем бы он ни оказался, орудовал в подземной лаборатории несколько лет. Раз он что-то унес оттуда, значит, оно ему позарез нужно, и бросать свое дело он не собирается. Однако с такой ношей далеко не убежишь – все машины потрошат полицейские, а у него разбито лицо, и вряд ли он чувствует себя намного лучше чем я. Но даже если бородатый и сбежал, какие-то следы все равно могли остаться, а пока полиция будет стараться, чтоб все было по протоколу, кто-нибудь запросто может уничтожить эти следы – нарочно или даже без всякого умысла, а просто по незнанию.

В общем, пришлось мне опять собираться в кучу, как говорит Кристи, и лезть под землю.

Скоро я стану обожать самолеты и возненавижу метро.

… (с)

Мы обследовали остаток галереи, и довольно быстро нашли лаз, по которому я в нее попал. Уцелевшая часть подземелья шла чуть дальше, и но потом тоже резко обрывалась.

– Непохоже на завал, – заметил бывший старшина и постучал черенком саперной лопатки перед собой.

В ответ зазвучала пустота.

– Офигеть! – прошептал Кристи и стал быстро-быстро простукивать стену. – Это дверь, точно дверь! Просто землей забросана, как штукатуркой, и не так давно!

Схватив лопатку, Кристи несколькими движениями сбил со стены земляную «шубу», и перед нами оказалась обычная деревянная дверь, прикрепленная прямо к корням кольцами из толстой проволоки. Она легко открылась, и за ней оказалось не слишком темно.

Не разбирая дороги, мы ринулись вперед. Краем глаза я заметил, что старшина выключил свет и сунул за пазуху компас и фонарь, чтобы было удобнее бежать.

Почти сразу ход стал подниматься наверх, и всего через минуту мы уже стояли в каком-то круглом помещении. Я подошел к мутноватому окну – оттуда под новым углом открывалась знакомая картина: пыльные кусты, грубо сколоченный стол, печальная тетя-сторож… в ту же минуту на винтовой лестнице показался профессор самого центрального университета Молдовы. В руках у него был внушительных размеров серебристый кейс.

– Вы не видели здесь такого, с бородой? – задыхаясь, спросил у профессора старшина.

На профессоре оказались совсем другие очки – не те, гаррипоттеровские, что развлекли нас с Кристи несколько дней назад, а огромные дымчатые, в массивной оправе. Его нос был виртуозно залеплен пластырем телесного цвета.

Крис одной рукой перехватил лопатку, а другой взялся за перила.

Профессор медленно попятился.

Выйдя наконец из ступора, я побежал за Кристи. На втором этаже уже слышался шум борьбы, но больше не доносилось ни звука

– Владимир Иванович, сюда! – заорал я и споткнулся о последнюю ступеньку.

Старшина ловко вскарабкался по лестнице.

Профессор извивался, как уж, и в итоге ему удалось вырваться из рук Кристи и добраться до окна. Профессор крепко прижимал к груди кейс – он-то и мешал ему обороняться – и старался отодвинуть шпингалет.

Кристи упал, но тут же вскочил и кинулся профессору на спину.

Я неловко схватил его за ноги и из последних сил крикнул:

– Это он, а не бородатый, мы ошиблись!

Отработанным движением старшина Локтев мгновенно выдернул свой ремень и скрутил руки профессора. Запыхавшийся Кристи рывком усадил его и сдернул очки. Под ними оказались еще одни: глаза профессора заплыли от чудовищных синяков.

– Открывай, сссука, – прохрипел Кристи.

– У него ж руки связаны, – отозвался старшина.

– Тогда говори, падла, код!!!