Имя для ведьмы

Ну сидит и сидит, не прикрывшись ни зонтом, ни плащом, весь наверняка промокший до нитки. Вон, даже сигарета потухла и унылым размокшим столбиком повисла между пальцев... Какое мне дело до того, что этот человек кого-то упрямо ждет?

Он поднимает голову, а я не успеваю спрятаться за спасительным зонтом.

– Вика, – говорит Авдей, и сигарета выпадает из его пальцев. – Я так долго ждал тебя, Вика.

Он стоит под дождем, и я вижу, что он не первый день пьян, небрит, а его когда-то модным костюмом теперь побрезгует даже бомж. И он понимает, что я имею полное право молча развернуться и уйти в свою квартиру, к своим книгам, вязанью и бананам. Ведьмы не умеют прощать. Кажется, я где-то это читала.

– Идем, – устало говорю я Авдею. – Раз ты меня ждал, значит, дождался.

Нет, честное слово, я из ведьм переквалифицируюсь в работника службы спасения бездомных животных!

Авдей робко стоит в коридоре, покуда я на кухне выкладываю бананы из авоськи (делая это в полнейшем и даже определенно тягостном молчании). Когда я наконец соизволяю глянуть на своего негодного возлюбленного, то вижу, что с его ботинок на коврик натекла преизрядная лужа.

– И сколько ты торчал под дождем? – любопытствую я.

– Не знаю. Несколько часов, наверное...

– Ой, только, пожалуйста, не старайся меня разжалобить! Мог бы зайти в подъезд, там сухо, хоть и воняет всеми кошками нашего квартала.

– Так ведь дверь железная, заперта, домофона нет, – принимается объяснять Авдей, переступая хлюпающими ботинками. – Вика, а можно я их сниму?

– Ботинки? Все с себя снимай и в ванну, живо! Ромео подбалконный, три типуна тебе на язык!

Пока я, проклиная себя за мягкосердечие, отчищаю его костюм, из неплотно прикрытой двери ванной, помимо хлюпанья и плеска, доносятся следующие речи:

– Вика, ты меня презираешь, да? Ты права, я сам себя презираю...

– Вика, преврати меня в кого-нибудь, пожалуйста, хоть в жабу. Я согласен. Мне такая жизнь не мила.

– Вика...

Уф, костюм отчищен и выглажен. Ботинки высохли сами собой, едва и метнула на них свой раскаленный взгляд. Ну что, на этом сервисное обслуживание можно считать законченным?

Я иду на кухню готовить свой любимый салат из бананов. Это сакральное действо, ритуал, которого да не узрит око непосвященного. Но непосвященный тут же и появляется: в обмотанном вокруг бедер полотенце, выбритый, трезвый и почтительный. И, к стыду для моей женской гордости, весьма эротичный.

– На стене в ванной висит халат, мог бы и им воспользоваться, – ничего не означающим тоном говорю я. – Кстати, твой костюм в полном порядке. Можешь надевать и отправляться на все четыре стороны.

– Я от тебя никуда не уйду, – тихо, но решительно заявляет Авдей. – Как ни гони.

– Интересно! – Вместо двух ложек йогурта я отправляю в салат пол-литра ряженки. Такое блюдо насмарку! – И на каком основании ты тут намереваешься остаться? Спать на коврике в качестве моего сторожевого пса?

– Можно, конечно, и так. Но я предпочел бы спать в твоей постели в качестве законного мужа.

Бац! Ложка с корицей падает в салат, окончательно испортив мой завтрак. Я смотрю на него специальным пронзительным взглядом. В смысле, не на салат, а на Авдея. Ишь чего захотел! В мужья! До сих пор пьяный, что ли?

Нет, вроде трезвый. И взгляд мой бесстрашно встречает своими благородно-нефритовыми глазами. И... ждет.

– А ты уже забыл, что я ведьма?! Так я напомню! Я ведь ничуточки не изменилась: все так же могу колдовать, насылать чары, превращаться в разных омерзительных тварей. Вот возьму и превращусь сейчас в гиену! Или дракона! Хочешь быть супругом огромной змеи, изрыгающей пламя вместо поцелуев?!

– Хочу, – просто говорит Авдей. – Валяй, превращайся. Может, ты и осталась прежней, да только я изменился. И я знаю одно: я люблю тебя, и ты мне нужна. Любая. Даже изрыгающая пламя. Ну не могу я без тебя, пойми!

Как ему удалось обнять меня, не понимаю; я же оказывала всяческое сопротивление! И вообще, я же очень зла! Просто до слез...

– У меня отвратительный характер, – уткнувшись носом в его грудь, принимаюсь перечислять я. – Я злопамятна и мстительна.

– Я знаю, – тепло шепчет мне на ухо Авдей.

– Я капризна, взбалмошна и ненавижу небритых мужчин!

– Я обещаю бриться два раза в день.

– Я каждое полнолуние буду натираться колдовской мазью и нагишом отправляться на шабаш верхом на помеле! Чтобы предаваться там всякому греху и распутству!

– Да? – озабоченно хмурит брови Авдей. – Ну, если ты без этого не можешь, то я не возражаю. Разве что во время полета тебе лучше теплей одеваться. Женский организм так восприимчив ко всяким простудным заболеваниям...

– Ты не понимаешь! Я – ведьма! Была, есть и останусь ею!

– Понимаю, дорогая. Ты – ведьма. И я тебя люблю...

И что мне еще оставалось после этого делать, как не целоваться?

Салат на кухне явно испортился, дождь за окнами не переставал выводить свою монотонную мелодию, а мы лежали на кровати, и я рассказывала Авдею обо всех приключениях, которые мне и моим близким довелось пережить за все это время.