Имя дома твоего (с иллюстрациями)

Точно так же, без всякого сомнения — сначала облако паров, и только затем звук, поглощаемый здесь узкой щелью бездонной пропасти — увидел водяную лавину, десятки столетий назад и первый древний африканец, приблизившийся к ней. И имя, данное ей на величавом языке макололо, говорило поэтому не о звуковых, а о зрительном впечатлении человека. Ниагару окрестил слух; Моси-оа-Тунье — «Дыму, который гремит» — принесло название зрение. Во всяком случае, началось с него...

Мы не только надеемся, мы совершенно уверены, что названию «водопад Виктория» осталось недолго существовать на картах мира. Скоро оно уступит место имени истинному и исконному, созданному народом, который имел полное право нарекать реки, озера и водопады Африки! [83]1 Это и справедливо по-человечески и разумно {265} с точки зрения топонимики: «Дым, который гремит» или водопад Виктории — какое же тут может быть колебание?

Маленькое замечание по пути: любопытно, какое большое впечатление производило на древнего человека все, что казалось ему похожим на созданный природой дым. В мире несчетное множество названий обязано ему, хотя предметы, так названные, очень мало походят друг на друга. Смотрите сами.

Мексиканский вулкан Попокатепетль. Имя значит: «Гора, которая курит».

Древняя форма имя Везувий было Монте Физовио — «Дымящийся».

Курилы (острова), по мнению некоторых ученых, получили свое название по русскому глаголу «курить», «куриться».

Рейкьявик — столица Исландии. Слово тоже означает «курящаяся бухта», от скандинавского «рейкъя» — «курить» и «виг» — «бухта».

Если даже эти имена и не принадлежат к чемпионам красоты, их все же стоит признать выразительными и образными.

Канто Дель Агуа — «Песня воды» в чилийских Андах и Нарзан — «нарт-санэ», то есть «Питье богатырей»,— имя источника на Северном Кавказе; Тянь-Шань — «Небесные горы» [84]2 на границе СССР и Китая, Белу-Оризонте («Великолепный кругозор») и Трэс Корачос («Три сердца») в Бразилии — все это, разу-{266}меется, соперники на великом конкурсе топонимических красавцев, который следовало бы провести во всех странах мира.

А чем плохо имя Чосен — «Страна утренней свежести», так корейцы называют свою родину. Услышишь его, и кажется, в лицо тебе пахнет чистый воздух моря и гор в тот ранний час, когда солнце спокойно поднимается из легкой дымки над Японским морем, и Корея, одна из первых на старом Евразийском материке, ощущает на своем челе дыхание тихоокеанского чистого бриза...

А наши русские имена? Кажется, никто и никогда еще не обследовал их с точки зрения их красоты, а очень стоило бы это сделать. Ведь люди распределяют прекрасные названия, вовсе не считаясь с политической или государственной важностью места: самые теплые, самые светлые и радостные имена — все эти Экут с’иль Пле и Лак ки Парл’и принадлежат не горным цепям, а тихим озеркам, ласковым долинкам, веселым лужайкам и полянам, которые они знают как свои пять пальцев, которые внушают им теплые, почти родственные чувства. Таких имен у нас несчитаное (и, к сожалению, никем не учтенное еще) множество.

Уже старые былины рассказали нам про прелестную речку Смородинку — название и поэтическое и точное; вспомните Сестру-реку под Ленинградом; ее финское имя тоже было «Смородинная река»... Красивая Меча, Золотая Липа (река в Западной Украине), Сердце-Камень (мыс на Чукотке), Серебряный Бор под Москвой — разве перечислишь их все?

А топонимы и гидронимы народов СССР? Сколько среди них ничуть не менее очаровательных, грозных, торжественных — прекрасных имен!

Оно конечно: красота — понятие очень сложное. Когда речь заходит о красоте, так легко, гоняясь за ней, перейти ту границу, которая отделяет прекрасное от миловидного и милозвучного, изящество от вычурности, настоящее чувство от мармеладной сладости. А. Доза гневно говорит о множестве претенциозных, ложно красивых имен, которые владельцы земель дают теперь во Франции береговым утесам возле модных пляжей, рощам около водолечебных заведений да и просто дачным участкам — ради рекламы, стремясь пленить людей {267} с тугим карманом и плохим вкусом. Нейл-Плэзáнс (Нейл-развлечение), Фоли-Реньо (сумасбродства господина Реньо), Монплезир (мое наслаждение) — что может быть противнее?!

Как ни огорчительно, такие же марципанные названия пробивают себе дорогу и у нас. На Карельском перешейке появилось несколько озер, названных одинаково Красавицами (они ничуть не красивее соседних, тоже очаровательных водоемов).

На любом курортном берегу вы найдете Золотой пляж — точно такой же, как рядом лежащие обыкновенные пляжи; обнаружите поселки Солнечные, где солнечных дней ровно столько же, сколько справа и слева от них...

На днях руководители одного советского учреждения любезно познакомили меня со множеством писем, авторы которых рекомендуют названия для новых улиц замечательного городского района, сооружаемого в нашем городе, — того района, которым Ленинград будет обращен к морю, к заливу, района его Морских Ворот.