Имя души

Вокруг из мебели находились лишь лежаки, наполненные канохами. Никто кроме меня до сих пор не проснулся, и я решил воспользоваться этим. Тем более, пока я окончательно просыпался, тёр глаза и рассматривал причудливые узоры, составленные из веточек на потолке, пришло понимание, что маленькое строение в отдалении в этот миг очень мне пригодится.

Сделав все дела и умывшись из бочки с дождевой водой, я осмотрелся и занял ближайшую лавку. Она не слишком отличалась от тех, которые я видел на празднике. И ничуть не странно, что я заметил такую мелочь. Утро, солнце и пустая улица. Алат, небось, ещё спит, а мне делать нечего. Только что руку проверить. Впрочем, место удара никак о себе не напомнило до этого момента. Так, может, несильная кольнёт, будто я вчера мышцы чрезмерно напрягал. На такой ноте я даже осмелился немного размяться, и это окончательно взбодрило тело.

Положив сумку на колени, я начал рыться в поисках мыла. Мне повезло; из того, что брал в дорогу для Летунов, остался один-единственный кусок.

Вскоре, когда улицы начали заполняться канохами и строительным шумом, я услышал приближающиеся шаги. Ко мне шёл Рит, один из стражников подле Алата. Видимо, у мэра нарисовались дела поважнее. Впрочем, я отлично его понимал, работы в Игушоде ещё столько, что канохам даже с их трудолюбием на несколько оборотов хватит.

— Диобреа привети, — попытался произнести он. Сложно сказать, понимал он, что его произношение ужасно или нет, но я решил, что насилия над моими ушами на сегодня достаточно.

— Расслабься, на вашем я тоже говорю.

— Отдых больше не нужен?

— Не-ет, — протянул я через зевок, потягиваясь. — В форму бы себя привести, да помыться.

— Рука не болит?

— Ну, так, жить буду, — ответил я, уже машинально махая здоровой рукой.

— Лучше к живителю пойдём.

— Тогда побыстрее с этим разберёмся. — Взяв сумку за лямки, я встал и забросил её на плечо. Рит пошёл впереди, хотя я уже догадывался, в каком направлении мне идти.

Жилые здания вокруг почти ничем друг от друга не отличались. Они на улице стояли так, что образовывали какой-то замысловатый коридор, но вдали я заметил, как некоторые времянки начали сносить. Изначально одна большая кольцевая улица, описанная с двух сторон плотной застройкой старинных каменных строений, представляла собой широкую дорогу, шириной метров в пятьдесят, а с неважными городскими воротами её соединяли относительно узкие переулки. Лишь один из них, выходящий на северо-восток, имел ту же ширину, что и основная улица, и его так же застроили всякими мелкими домами из глины и палок.

Вскоре мы подошли к одному из каменных старых строений, но дверь туда оказалась заперта, и нам пришлось ждать на лавочке. Канохи считали, что это госпиталь, и использовали соответствующим образом. Но чем оно являлось до Красного Века, Готлод не помнил или не знал.

Мы прошли относительно недалеко, где-то полторы версты, и даже за такое расстояние я с трудом мог различить кривизну линии кольца.

— Показать мой родной мир? — спросил я, не особенно надеясь на результат. Ждать всё равно один или два больших. — Там, вроде, не очень сложно.

— Покажите, — с интересом посмотрел на меня Рит.

— Прошу любить и жаловать, планета Земля.

В воздухе в метре над землёй появился голубой шар. Его напополам разделила чёрная лента экватора, затем протянулись тоненькие линии широт, а полюса соединили долготы. Материки я показал схематично, повторить каждый изгиб границы суши я вряд ли бы смог. Шар сохранял форму, ни одна линия не исчезала, хотя я мог в тот же самый момент сосредоточиться на другой. В компьютере, например, весь пласт информации о формах, цвете и размерах модели хранится в оперативной памяти. Обычный разум не способен сохранять такую информацию, не искажая её. Стоит ли понимать, что я как бы наношу нематериальные краски на нематериальный объект в пространстве, который сам и создал?

— Что случилось? — поинтересовался Рит, выводя меня из задумчивости. За этими мыслями прошло не больше минуты.

— Нет, ничего, — ответил я, мотнув головой. — Так, кое-что осознал.

«Как показать страны?» — подумал я, когда последним штрихом наклонил ось земли. Какие-то флаги я, может, и помнил, и даже не забыл порядок в родном триколоре, но ведь материки имели и не по одной стране. Как-то несправедливо будет на всю Евразию изображать одного только медведя. В итоге просто раскрасил страны, границы которых более-менее представлял, в разные цвета и довольно хмыкнул.

Указав на один из материков, я сказал:

— Здесь я родился. Это Россия. Здесь находится Америка, здесь Австралия, тут Африка, Китай…

Вспомнив, наверное, стран тридцать, я истыкал пальцем всю сушу земного шара. Горло до того иссохло, что я полез в сумку за фляжкой, чтобы отпить.

— Необычные названия, — ответил Рит, выслушав меня внимательно. — А где здесь Аздахар?

Поперхнувшись водой, я с удивлением посмотрел на каноха. Модель от этого дрогнула, но не исчезла. Чёрт, а он, ведь, мог и не знать, что я — Гнису. Тот глядел на меня совершенно серьёзным взглядом и ждал ответа.