Имя души

Когда он сложил из дров шалашик, я подал туда магию, и вскоре от огня пошло тепло.

— Когда телли имени Роулл разрешит мне встать?

— Когда придёт время, — ответил Роулл беспристрастно. — Произноси своё условие и засыпай, утром ещё осмотрю спину.

— Как прикажете, — вздохнул я. — Somnum.

Впрочем, я бы мог заснуть и без магии. Организм уже какое-то время готов был спать, только я почему-то не давал ему этого.

* * *

На этот раз я не запомнил даже впечатлений ото сна. Возможно, мне его вовсе не показали, но какая разница, если я всё ещё жив и здоров? Хотя, последнее маловероятно. Двинувшись всем телом, я не почувствовал серьёзной боли. Лишь пара ушибов, которые вчера вообще не имели значения. Только после этого я разлепил глаза и сразу же закрыл их обратно. Солнце, восходящее с противоположной от моря стороны, выстрелило прямо в них, но по ощущениям оно ещё не грело. Зато здесь дул ветер — морской бриз, переменившийся с наступлением утра. Он уносил неприятные ароматы побитой вчера живности, невероятно освежал и наполнял меня силой, но я всё ещё двигался с осторожностью, прислушиваясь к каждому нештатному сигналу болевого центра.

— Доброе утро, — сказал я, увидев Роулла. Тот вяло наблюдал за окрестностями у потухшего костра. — Подкрепимся?

— Добро, — ответил он, чуть оживившись, и пошёл к припасам, оставленным на месте первого лагеря.

Встав на ноги, я осмотрел место боя, насчитал пять мелких туш и одну большую. Прямо в черепе последней, украшенном теперь большой трещиной, ещё торчал небольшой кусочек дерева, а из остальных ял уже успел повынимать стрелы. Надломленные древки с оперениями лежали у костра, готовые, видать, к сожжению, а вот наконечников я ни одного не увидел. Немного размявшись, я сбегал в ближайшие кусты и пошёл к Роуллу, который немного задержался. Он хотел вернуться, но, увидев меня на ногах, сел у кострища и сказал:

— Да, там есть и не захочется. Разогреешь?

— С удовольствием, — ответил я, даже не поднимая над пищей руки. — Ди-иньг, готово.

Поблагодарив меня, он принялся за нагретую до испарений еду, да и я, чего лукавить, взялся за свою порцию. Роулл, решив, что приличий для яла на сегодня достаточно, прямо так с набитым ртом начал обсуждать вчерашние события. Ему показалось странным, что аргулы подошли так близко к опушке, ведь в глубине леса дичи гораздо больше. Впрочем, как потом добавил, он не охотник и не знает повадок хищников. Может, они стаей загнали какого-нибудь травоеда и наткнулись на других травоедов — нас. Это к слову о том, чем снабдили Роулла в ялийском посольстве.

После еды я снова повернулся к нему спиной, ожидая, возможно, не самых лучших вестей, но мастер сказал, что раны закрылись, и если кожу лишний раз не тянуть, скоро заживут. Он спросил меня о самочувствии, и я честно ответил, что всё хорошо. Так, пара ушибов ноет, да зуд на спине.

— Постарайся пока не чесаться, — сказал он.

— Как скажете, полковник. Ой, простите, телли, — ответил я, натягивая походную куртку, которую вчера кто-то кое-как выстирал от крови. — Кстати, спасибо.

Он в ответ только хмыкнул и продолжил жевать. Вскоре, когда подкрепились, мы убрали за собой и пошли дальше. Удивительно, но я даже смог безболезненно закинуть свою сумку. Впрочем, на этом мои хорошие мысли и закончились. Впереди ещё девять дней пути, ну, может, восемь, а начало что-то не очень обрадовало. Кроме того, меня с самого Норгдуса не покидало чувство, будто за мной кто-то наблюдает. В этот самый момент оно усилилось, но каждый раз, оглядываясь и даже используя дальний взгляд, я никого позади не видел. Самое неприятное, я не знал, друг это или враг. В итоге списал на Горпаса, которому, видимо, снова стало интересно, что происходит с его маленьким человечком. Впрочем, он мог бы и так связаться.

Чтобы хоть как-то отвлечься от этих мыслей, я снова заговорил:

— Сколе мы уже идём?

— Глаза к верху, — ответил Роулл снисходительно. Его мне понять не удалось. Не в том смысле, что он сказал-де посмотри наверх и по солнцу узнаешь. Ял, видимо, полагался на тишину и не хотел сотрясать воздух звуками лишний раз. А как же тогда по-другому успокаивать нервы? В тишине человек способен такого придумать, что потом его положение кажется ещё ужаснее, чем на самом деле. Без понятия, относился я к таким или нет, но тишину я любил, только в моменты, когда не надо каждую секунду беспокоиться о сохранности своей жизни.

Лес, который мы до сих пор не покинули, оказался довольно длинной лентой, тянущейся по берегу, однако вскоре он закончился, открыв нам поле с высокой травой, цветами, борщевиком и прочими сорняковыми. На открытом пространстве мне стало спокойнее, однако ощущение преследования никуда не девалось. Лишь ослабло немного. Возможно, кому бы там ни было, ему пришлось дать нам оторваться, потому что в лесу ещё как-то можно скрыться за деревьями, а в траве, даже высотой по пояс, это сложнее.