Имя души

Найти и приобрести большой красивый ларец не стало проблемой. Дольше пришлось объяснять одному из наших городских магов, что мне нужно. Сделать голос или, как однажды говорил Андрей, записать его, а так же замок, который откроется знаку «Тус». Осталось ли при Гнису кольцо, которое я подложил в карман, или затерялось в траве, я не знал, но, думаю, его блеск я бы обязательно заметил. Маг выдал мне две карточки, одна из которых запишет моё послание, а другая магически запрёт замок. Обе после исполнения заложенных свойств станут бесполезны, но мне и надо, что на один раз. Я мог бы и у него всё записать и закрыть без этих магических штучек, но послание важное, поэтому лучше сделать всё на месте. Кроме того, откуда мне знать, на что я наткнусь по дороге?

В отличие от Горпаса я всё ещё питал какую-то надежду, что Андрей вернётся, и непременно — старой дорогой. Значит, ему понадобится оружие и вещи, которые он оставил здесь. Проблема в том, что если он даже попросит, меч ему вернут вряд ли — таковы обычаи. А такой же, хоть и не по виду, а по качеству в кузнице Илибеза искать бесполезно, я уже пытался. Бежать в Кормашан, где есть кузнецы получше, тоже времени нет.

Размышления привели к тому, что надо отдать ему один из собственных трофеев — людскую подделку, которая получилась намного лучше оригинала. Получил я её где-то два оборота назад. Целую партию пытались сбыть нашим ланни за бесценок, но обе стороны очень быстро поняли, что так делать нельзя. Владелец, однако, чего-то побоявшись, отказался признавать, что мечи принадлежали ему, и мы забрали их. Кто-то из нашей группы избавился за ненадобностью, а кто-то оставил трофеем, как я. Не уверен, способен ли он заменить полосатый меч, но это лучшее, что я успел бы достать до ночи. Конечно, меч мог пригодиться и раньше, на обучении Андрея, но, если сказать по чести, я боялся фехтовать с ним настоящим оружием. Слишком уж часто я получал синие полосы на теле, и Халун, лечивший меня после этого, начинал ненавязчиво попрекать.

Лук Андрея, в отличие от моего, ничуть не пострадал, но его я решил отнести Дариулю. У него из куска дерева получаются хорошие вещи, а если это кусок уже живого дерева, должен получиться вообще шедевр. Когда мысли дошли до него, я долго не думал — побежал по деревне. Дариуль выслушал мои пожелания и обвёл оружие Живой Листвой, но предупредил, что полный результат будет только через день или два. Он не стал отрицать возможности возвращения Гнису, но когда я рассказал ему про ящик, невесело пошутил, что два гроба — большая честь даже для Гнису.

Чтобы не нести тяжёлый груз в руках, я отыскал дома небольшую тележку — тоже один из трофеев с заданий и, погрузив на неё заполненный ящик, пошёл по дороге в лес.

Особенная «благодарность» Дариулю: я невольно представлял себе, что позади не сундук, а гроб. И действительно, иначе не скажешь. Иду с красивым ящиком, внутри которого вещи того, кто ушёл. Ещё и на кладбище. Останется только закопать. Вот неудобно-то получится, если встречу его по дороге!

Четверть пути, половина, ещё больше, и вскоре я увидел ворота. Точнее, одну лежащую воротину, а другую ещё стоячую, но заклиненную. Похоже, здесь так давно никого не было, что металл до основания выгорел. Сырость от болот поблизости, тень от деревьев и стоячий воздух только помогли этому.

На железных палках тележка несколько раз звонко подскочила, но содержимое не пострадало. Затем колесики равномерно застучали по выложенной камнем дорожке, и мне идти стало легче.

Андрей как-то рассказывал, где он появился и даже немного место описал, но я решил, что лучше всего будет поставить ящик на дороге, где деревьев поменьше. Если он появится, наверняка пройдёт именно здесь, если в Кормашан не свернёт.

— Надеюсь, память тебя не подведёт. — Я глубоко вздохнул. — Добро, начинаю. Скрибо…

* * *

Тяжело дыша, я шёл обратно. Тяжесть была не в ногах, а на душе. Воротина ещё не показалась из-за темноты, а я чувствовал, что вот толе-что попрощался с кем-то. Нет, на словах так оно и получилось, но мне казалось, меня покинула надежда. Нет бы отпустить душу, но камень стал ещё тяжелее, чем до этого. Я даже до дневного света просидел, ожидая чего-то, но никто не пришёл. Чтобы мы разминулись, должно было произойти что-то невозможное.

Прокляты те несколько дней, которые тянутся после смерти родных, любимых и друзей. Невозможно и мгновение думать о чём-то кроме них. И эти мысли каждый раз причиняют боль. Сильную, иногда даже мешающую дышать, а после тяжело глотаешь воздух и прогоняешь её прочь. Лучше, если в такие моменты чем-то занят, иначе облегчение становится редким или вообще не наступает. Однако, вскоре разум сам восстаёт, кто-то рыдает, кто-то пьёт и в конце многим становится легче.